– Да тише ты! Совсем с ума сошел, что ли?
– Кончайте шуметь, – раздается в комнате слабый голос.
Балабуха, вмиг забыв про Августа, поворачивается к постели, на которой лежит смертельно бледный Владимир. Но артиллерист видит, как подрагивают его веки, видит выражение его лица, и на мгновение Антону кажется, что нечто, витавшее все эти дни в комнате его товарища, это неописуемое и трудноуловимое нечто, задержавшееся у изголовья раненого, наконец-то отступило, ушло, признав свое поражение…
– Очнулся! – вопит Балабуха. – Ей-богу, очнулся!
– Я же говорил! – ликует Август. – Я говорил, он молодец!
Он бросается к кровати, чтобы обнять Владимира, но не учитывает, что между ним и Гиацинтовым расположился одноногий столик, на котором стоят какие-то микстуры, чашки, порошки… Разумеется, Август натыкается на столик, и все, что находилось на последнем, со звоном, треском и скрежетом летит на пол.
– Ну, ты… – свирепеет артиллерист. – Убить тебя мало, честное слово!
Владимир делает попытку приподняться, но у него начинает так колоть в груди, что он вынужден отказаться от этой мысли.
– Что со мной произошло? – спрашивает он.
Его друзья тревожно переглядываются.
– Ранили тебя… – наконец нехотя выдавливает из себя Балабуха. – Чуть не убили!
– А где носок? – спрашивает Владимир.
На этот раз друзья переглядываются уже с озадаченным видом.
– Носок? Какой носок?
Владимир объясняет. Говорить ему трудно, дыхания не хватает, но главное он все-таки успевает сообщить… Жаровкин… тайник… chemin´ee… Носок, а в нем – листки… Где они?
– Вот оно что, – угрюмо произносит Балабуха. – А мы-то никак не могли сообразить… Никаких листков тут не было.
Значит, все погибло. Все пропало… все, все… Предатель в посольстве… он учуял, что Владимир что-то обнаружил… последовал за ним, тяжело ранил его и забрал листки… после чего, конечно, уничтожил их.
– Кто в меня стрелял? Вы выяснили?
Друзья сконфужены. Нет, им этого выяснить не удалось… В ту ночь почти все были на своих местах, кроме Адлерберга – он уехал на прием к австрийскому императору.
– А пистолет? Тот, из которого в меня стреляли?
Один из пистолетов посланника. Оказывается, у него их целая коллекция… Он ее не запирает… Любой мог взять…
– Значит, служащие посольства меня нашли…
– Нет, – возражает Добраницкий. – Это я… Служащие ничего не слышали… Эта комната находится в отдалении от остальных.
– Да, он ушел от Розенов вскоре после тебя, – говорит Балабуха.
Добраницкий пожимает плечами.
– Я хотел вас помирить… Мне показалось, вы поссорились… а я не люблю, когда мои друзья ссорятся.