Я стараюсь убедить не только бойцов, но и себя. Но лица становятся серьезными. Видно, что людей проняло. Дело не в коммунистических идеях, в коммунизм, как мне кажется, давно никто не верит, однако здесь мы получим нечто реальное, способное улучшить жизнь всех без исключения.
Издалека к нам возвращаются вертолеты, и мои последние слова невольно тонут в гуле идущего на посадку «крокодила». Второй остается на патрулировании, прикрывая собрата и нас от возможных неприятностей.
Из кабины выскакивают двое.
— Разойтись! — командую я и направляюсь к вертолетчикам.
— Майор Гартенин! — представляется один и второй эхом добавляет:
— Старший лейтенант Долгушин!
Называю себя в ответ.
— Что-нибудь обнаружили, товарищ майор?
— Ни хрена, — чуточку резко отвечает летчик. — Судя по всему, где-то затаились, гады.
Не верить майору нет оснований. Идущих с воздуха заметить нетрудно. Не зеленка же здесь! Далеко уйти духи бы не успели, следовательно, они пока прячутся, но их лежбище должно быть совсем рядом.
— Ну и район, сплошные ущелья! — сетует Гартенин. — У вас карта есть?
— Если это можно назвать картой, — протягиваю ему лист.
— У нас то же самое, — машет рукой майор.
Он пытается сориентироваться на весьма приблизительном плане местности.
— Я бы советовал посмотреть вот здесь, — тыкает пальцем летун в какую-то схематически нарисованную линию, которую можно трактовать как ущелье, а можно, напротив, короткую скальную гряду. Потом смотрит с откровенным сомнением, вертит головой и рукой указывает направление. — В общем, там. Похоже, валяется что-то. То ли тряпка, то ли еще что. Миша останется с вами наводчиком. Если что, сразу радируйте. Мы покружим здесь еще немного. Вдруг чего?
Винт начинает раскручиваться, и «крокодил» взмывает в родную стихию.
— Руслан, пойдешь с головной заставой, — киваю я Бандаеву.
Лейтенант радостно кивает. Уроженец гор, он до сих пор считает для себя позором оставаться в стороне от любой возможной схватки, хотя по ту сторону Врат порою вместе со всеми костерил на чем свет непонятную войну.
Закидываю за спину рюкзак, в который раз поражаясь, как небольшая с виду кладь может столько весить. Потом подхватываю ленту к автоматическому гранатомету. Четырнадцать с половиной килограммов, между прочим, однако офицер должен служить примером, и не годится идти налегке среди похожих на навьюченных, словно ишаки, людей.
Снизу раздается шум моторов. Кравчук прихватил с расстрелянного «КамАЗа» все что только можно, и теперь нагруженные машины под командованием нашего техника Плащинскаса уходят прочь. Им тут делать пока нечего.