Исключить подобное нельзя. Как и то, что духи действительно прошли здесь к какому-то укромному месту. Мог же халат просто соскользнуть, упасть так, что никто не заметил? Теоретически — мог. Хотя на практике в подобное верится с некоторым трудом. Это же не спичечный коробок, с легкостью вываливающийся из дырявого кармана!
Но хуже всего — это вилять из стороны в сторону, и я даю команду двигаться дальше. Ущелье почти сразу заканчивается, выводит нас на небольшое плато. Никого и ничего не видно. Судя по карте, впереди будет еще один мини-каньон, а затем — еще. Но чувство, что мы тянем пустышку, нарастает с каждым шагом.
На ходу вновь пытаюсь вглядеться в карту. В стороне, далеко справа, должна течь небольшая речушка. Не знаю, как кто, но я выбрал бы для отхода этот путь. Хотя бы с водой был, если учесть, что солнце жарит с небес вовсю и во рту такая сушь, будто туда переместился какой-нибудь филиал пустыни.
— Здесь смотрели? — показываю я карту Долгушину.
— Конечно, — кивает он.
Иногда даже небожители спускаются с небес на грешную землю и топчут горные тропы наравне с обычной пехотой. Но система проверена. Хочешь поддержки с воздуха — заведи себе авианаводчика. Или те заводятся сами по мере надобности?
Мы проходим еще с пару километров, преодолеваем очередное небольшое ущелье. Проделанный путь вроде не слишком велик, но это же не равнина! Никаких следов по-прежнему нет. Дело между тем явно идет к вечеру.
Ох, вечер! Вспоминаю девушку с чудным именем Даша. Я же обещал ее проведать ближе к наступлению темноты! Поневоле возникает досада на весь белый свет, однако даже сплюнуть не получается.
Мысли все упрямее обращаются к представительнице науки. Их-то сюда за какие провинности занесло? Умом понимаю, что пользы от ученых гораздо больше, чем от нас, но чувства возмущаются против такого безжалостного вывода. До тех пор, пока здесь обстреливают колонны и по горам шляются банды, женщинам тут делать нечего. Тем более — таким хорошеньким.
Каким образом они добирались до Врат? Пуля или мина не разбирает, военный ты или штатский и с какой целью пожаловал в негостеприимные края. Мы то — иное дело.
Невыносимо тянет обратно в лагерь. С тем же успехом могу помечтать о возвращении на родину или о полете на Луну.
— Наши уходят, — сообщает Долгушин, и «крокодилы» проносятся над нами в последний раз.
Идти дальше той же дорогой бессмысленно. Мне уже ясно, что мы обманулись. Зову к себе офицеров и показываю карту.
— Надо сворачивать. Мне кажется, наиболее вероятное место — вот этот ручей. Туда и пойдем.