Поэтому Грейс удивило сегодняшнее присутствие отца на балу. Видимо, удовлетворенное тщеславие победило его нежелание встречаться с представителями высшего общества, куда он сумел ввести дочь.
Словно почувствовав ее волнение, Джек положил руку ей на талию, и вместо того чтобы отстраниться, Грейс обрадовалась его поддержке.
— Ваше фривольное поведение приведет к тому, что о моей девочке будут писать в газетах, милорд, — одобрительным тоном предупредил отец. — Но мне приятно видеть, что вы без ума друг от друга. Вы ни на минуту не можете отпустить мою Грейси. Правда, этот спектакль на танцевальной площадке... Хотя, полагаю, никакого вреда здесь нет, раз вы женаты и все такое. Почему бы слегка не побаловаться?
Грейс, продолжала молча обмахиваться веером. К счастью, в разговор вступил Джек:
— Вы очень понимающий человек, мистер Данверс, я просто не могу устоять перед вашей дочерью. Ни один мужчина не пожелал бы себе лучшей жены.
Она с болью слушала его лживые слова.
— Как только я вас увидел, Байрон, то сразу понял, что вы прекрасная пара моей девочке. И оказался прав. Теперь мне нужны внуки.
Джек прижал жену к себе и улыбнулся:
— Не беспокойтесь! Мы занимаемся этим с большим усердием.
Данверс раскатисто захохотал.
— Судя по тому, что я сегодня видел, в этом нет никаких сомнений.
Джек засмеялся в ответ. Но, даже понимая, что должна к ним присоединиться в этом веселье, Грейс не могла себя заставить сделать это.
Тут к ним подошел высокий пожилой джентльмен. Кажется, это был один из дядюшек Джека. После недолгой общей беседы он спросил, не может ли «похитить» Джека на пару минут, и увел его, оставив Грейс наедине с отцом.
Должно быть, тот уловил во взгляде дочери некоторое раздражение, потому что сказал:
— Ладно, перестань злиться. Мы только пошутили. Не знал, что ты настолько чувствительная.
— Дело не в этом. Просто считаю, что бал не место для обсуждения темы производства внуков.
— А почему бы и нет? — возразил он. — Но если тебе неприятно, тогда я не скажу больше ни слова.
Грейс изобразила, как надеялась, примирительную улыбку.
Снова заиграла музыка, объявили следующий танец, и какое-то время они молча наблюдали за движением пар.
— Ведь ты счастлива, Грейси? — спросил отец, сунув большие пальцы в карманы жилета и покачиваясь на каблуках.
— Да. Конечно, витаю в небесах.
Он изучающе посмотрел на нее:
— Вот и хорошо. Ты знаешь, что я всегда хотел только лучшего для тебя.
— Разумеется, папа.
— И не делал ничего такого, что не понравилось бы тебе.
Грейс удивилась. Почему он говорит это? Чувствует себя виноватым? Неужели?