Бенкендорф совершенно не учел, что император с большим удовольствием и с большей пользой для себя рассматривает сидящих в партере с помощью специально устроенной в ложе системы зеркал, чем следит за игрой на сцене. Однако он не был чужд искусству, скорее наоборот. Он любил романы и проглатывал их в огромных количествах, но если не увлекался с первых страниц — отбрасывал прочь. Ученому библиотекарю Государственного совета Барбье вменялось в обязанность снабжать императора чтивом. Несчастнее человека трудно вообразить! Только и слышалось: «Барбье, вы, должно быть, позабыли, что я не люблю романы в письмах» или «Барбье, вы, должно быть, позабыли, что я не люблю длинных и скучных описаний природы, особенно той, среди которой я одерживал свои первые победы». Попробуйте насытить такого алчущего повелителя, как Наполеон!
Да, тайная полиция в Париже работала безукоризненно. Обагренный кровью герцога Энгиенского — друга русского государя, — генерал Савари наконец-то отыскал достойное его талантов место подле властелина Европы. Савари оставил боевую карьеру после Маренго. Генерал Луи Дезе, у которого Савари был адъютантом, погиб в апогее своей наивысшей славы. Смерть Дезе Наполеон оплакивал так, как не оплакивал утрату ни одного из соратников первого призыва. Именно Дезе вернул императору — тогда еще первому консулу — похищенную австрийцами победу, и, быть может, именно в те минуты Савари заметили и оценили. Ведь он, безжалостно загнав лошадь, раньше других доложил отчаявшемуся повелителю о подходе дивизии Дезе. Скорость и быстрота — необходимые качества для секретных операций. Вот почему в военной полиции служит так много отличных кавалеристов.
Агенты Савари не спускали с посольства России глаз. По их наводке Наполеон поймал в зеркалах лицо адъютанта русского посла, восторженно хлопающего мадемуазель Жорж, давнишней любовнице императора. Слишком красив и слишком прыток этот остзейский дворянчик, впрочем, как говорят, храбрый малый, прошедший выучку у генерала Спренгпортена, не новичка среди парижских ищеек. Наполеона раздражали красивые иностранцы. Он им не доверял, и правильно делал, как показала дальнейшая история его скрытых отношений с Бенкендорфом. А красивые остзейцы неприятны вдвойне — они еще преданны русскому престолу.
Похоже, что шпионы Савари действуют и здесь. С такой тревожащей мыслью Бенкендорф добрался до кровати в офицерском пансионе, бросив у дверей поводья казаку и велев Сурикову разбудить, только если позовут во дворец. Суриков служил еще отцу Бенкендорфа Христофору, когда тот был молодым обер-квартирмейстером подполковничьего чина у фельдмаршала Румянцева-Задунайского, который, несмотря на признательность императрицы Екатерины и демонстративное к нему благоволение, не скрывал добрых чувств к великому князю Павлу Петровичу, оказывая ему даже преувеличенные знаки внимания.