Отнюдь не бурный характер флигель-адъютанта Бенкендорфа пришелся по сердцу Аннет.
— Ты напоминаешь мне нашего соседа дядюшку Огюста — отличного винодела и хорошего хозяина, рассудительного и справедливого.
— Так ведь я немец, а немцы осмотрительные люди.
— Но не скучные! — смеялась Аннет. — Я только в России встречала веселых немцев. Там, у себя на родине, они ходят с постными лицами. Здесь, в России, они веселятся напропалую. Что бы это значило? Разве жизнь в России располагает к веселью?
— Иностранцев располагает. Они здесь лучше устроены, чем у себя в отечестве.
— Да, действительно. Мою фамилию печатают на афише, в то время как в Париже ее не знал даже постановщик спектакля, не говоря о директоре.
Словом, Бенкендорф и Аннет нашли друг друга, и неизвестно, чем бы отношения завершились, если бы не турецкая война. Бенкендорфу очень нравилась Аннет, и он быстро попал под ее влияние. Даже мимолетные отношения с женщинами у него принимали почти семейный характер.
— Это потому, что ты рано потерял мать, — объясняла Аннет.
К тому времени она научилась готовить и ужины и обеды, что, конечно, укрепляло ее положение. Помотавшись вдоволь по продуваемому всеми ветрами Питеру, надышавшись холодным речным воздухом, как славно войти в дом, где тебя ждут! Бенкендорф любил хорошую ресторацию, но все-таки нет ничего лучше собственного дома, где тебя никто и ничто не может потревожить. Ах, как хорошо было бы приобрести где-нибудь в Прибалтике приличную мызу и поселиться там летом на время отпуска с Аннет.
Он это сделает через пятнадцать лет, вырастит там детей, оставит прекрасный дом-замок наследникам да и сам будет два-три раза в год наезжать при первом удобном случае, но, конечно, без Аннет Дювивье.
Сейчас, когда он укладывал исхудавшее тело балерины в подоспевшую коляску, посылал за доктором для еще не разродившейся Лиз, приказывал Сурикову отвезти на квартиру продукты, он все время думал, что встречи с Аннет какими-то таинственными нитями связаны с войной. Он познакомился с ней, когда было ясно, что через короткий промежуток времени он уедет в Южную армию, и потому его тогда не оставляло чувство горечи. Нынче он увидел Аннет в самом жалком состоянии. И опять в оборвавшийся некогда роман вмешалась война.
Аннет быстро оправилась благодаря заботам Бенкендорфа и очень быстро вновь завладела его сердцем. Он тоже был благодарен Аннет. Она помогла перенести ужасы всего, с чем он столкнулся в сожженной Москве. Впервые Бенкендорф убедился воочию, как женщина способна облагородить мир вокруг себя. Это не повлияло на его женолюбие и кипящие в груди страсти, но он стал мягче, осторожнее и терпеливее. Он посоветовал Аннет уехать в Петербург и дал денег на дорогу, выхлопотав пропуск. Накануне отъезда в действующую армию он проводил Аннет до заставы и дружески поцеловал в щеку.