Траурный кортеж двигался довольно долго, но Бенкендорфу показалось, что мгновения пролетели быстро. Духовенство особенно страдало от непогоды. Колесница превратилась в снежный холм. За свитой медленно ехали придворные экипажи. Вдовствующая императрица отсутствовала из-за нездоровья.
Гроб и в Петропавловском соборе не открыли для прощания. Братья стояли с поникшими головами. Голоса звучали с особенной торжественностью и величием. Бенкендорф забыл свои невзгоды в александровскую эпоху. Ему было искренне жаль тезку. При нем он воевал и прожил лучшую часть жизни. Судьбы людей прихотливы и удивительны! Мать покойного и для него была матерью. Но он никогда себя не чувствовал даже названым братом императора. Стена отчуждения давно выросла между ними. А за стенами собора в камерах бастиона Анны Иоанновны, Никольской куртины, бастиона Трубецкого и Невской куртины, Кронверкской куртины и Алексеевского равелина, во флангах бастиона Екатерины Первой и между ее бастионом и бастионом Трубецкого, на лабораторном дворе и в прочих укромных местах сидели те, кого покойный император не желал подозревать в замыслах против него и не желал карать. Факт, не подлежащий сомнению и не оцененный злыми и глупыми потомками.
Бенкендорф подумал, что сама судьба свела покойного императора и его непокорных офицеров здесь для того, чтобы теснее слить воедино и еще глубже в то же время разделить. Именно они не по своей воле собрались проводить его в последнюю дорогу. Среди них и любимцы, такие, как Серж Волконский, князь Трубецкой, полковник Тизенгаузен и Павел Пестель. Да, ко многим покойный император относился со вниманием, награждал и продвигал по службе. И вот они все здесь, кроме тех, кому удалось правдами и неправдами отстраниться от участия в заговоре. Но зато рядом стояли невидимые пособники и душевные союзники — Сперанский, Мордвинов, Киселев и многие иные. В случае торжества нынешних арестантов они сформировали бы республиканскую власть и без жалости распрощались с прошлым под благовидным предлогом. Возможно ли, чтобы Сперанский искренне сожалел о покойнике? Или Мордвинов? Мысли этих деятелей, неведомые окружающим, куда бы завели Россию? Какие бы реки крови пролились?
Прощание с императором Александром навсегда врезалось в память Бенкендорфа. Эпоха хаоса и непоследовательности российской жизни, которая привела страну к несчастью, окончилась. Куртины и бастионы, равелины и арестантские покои безмолвствовали, когда новый император со свитой покидал Петропавловский собор.
Солнце ударом луча пробило истощившуюся тучу, висевшую над крепостью и Невой. Император, не надевая шляпы, кивком подозвал Бенкендорфа.