С приближением конца войны крах фашистского режима становился все более неминуем. Положение мое делалось все опаснее. Надо мной, как и над другими заключенными, нависла угроза стать жертвой последней отчаянной мести фашистов. Одиннадцать месяцев заключения были одним из самых ярких периодов моей жизни. Я искренне благодарен судьбе за то, что именно там, в тюрьме, в нечеловеческих условиях, получил наглядные уроки человеческого достоинства и мужества. И моими учителями оказались самые на первый взгляд скромные и простые люди. Им не от кого было ждать поддержки и помощи. Единственной опорой были для них их собственные убеждения и человечность. Именно тогда, наверное, я впервые осознал, какое доброе начало подспудно таится в человеке и лишь ждет освобождения и что современное общество должно научиться давать выход этим добрым силам. Я убедился, что можно и в тюрьме оставаться свободным, что можно заковать в цепи человека, но идеи не подвластны никаким тюремщикам. Я воочию убедился также, что часто намного легче красиво умереть, чем стойко переносить пытки, легче найти силы вести себя на собственном расстреле как актер, в последний раз в жизни играющий великую трагическую роль, чем постоянно ощущать, как день за днем разрушается твоя плоть, иссякают силы и тает здоровье, и все-таки сохранять при этом верность идеалам. На такую поистине героическую стойкость способны лишь избранные.
И тут совершенно неожиданную роль в моей судьбе сыграло давнее соперничество между различными фашистскими группировками и их смертельный страх перед неминуемым поражением. В один из холодных январских дней 1945 года я вдруг оказался на свободе, причем соперники «освободителей» горели желанием добраться до меня, которого к тому же прекрасно знали в лицо, и немедленно повесить на первом же фонарном столбе. На свободе необходимо было соблюдать крайнюю осторожность, чтобы невольно не навести врагов на след моих подпольных товарищей. Тем не менее, я вновь включился в работу и занимался ею вплоть до дня освобождения.
Еще шла война, когда Комитет национального освобождения назначил меня одним из комиссаров компании «Фиат». Благодаря партизанам удалось предотвратить уничтожение фиатовских заводов германскими оккупационными войсками. Впрочем, они и так уже к тому времени изрядно пострадали от бомбежек союзников—американцев днем и англичан по ночам,— в результате которых было выведено из строя более 60% производственных мощностей предприятий компании. Моей первой задачей была организация работ по восстановлению разрушенного промышленного оборудования и возобновлению производственной деятельности. Эта и без того достаточно сложная задача осложнялась еще и тем, что мне приходилось параллельно заниматься чисткой персонала от наиболее оголтелых фашистов и коллаборационистов, защищая при этом и их жизни от расправ и самосудов населения.