— Ага, — наконец изрек Йоргенсен, прервав свое тревожно затянувшееся молчание. Мог бы, наверное, хоть как-то выразить радость по этому поводу.
— Ты не хочешь услышать, на каком месте лежала та рубашка, о которой я думаю?
— Ты хочешь сказать, что запомнил это?
— А как по-твоему? Уж если я, с пулей в башке и придавленный парализованным телом в сто пятьдесят кило веса, залитый полутора литрами крови моих ближайших товарищей, сумел запомнить эту рубашку, то уж, наверное, способен как-нибудь вспомнить те чертовы шмотки, которые видел четыре дня назад!
— Что-то в этом есть не совсем нормальное!
Карл мысленно сосчитал до десяти. Вероятно, на Сторгаде в Сёре это выглядит ненормальным. Поэтому ведь он и очутился в отделе, где дел об убийстве в двадцать раз больше, чем у Йоргенсена.
— Я, кстати, хорошо играю в «Мемори»,[24] — только и сказал Карл.
Наступила выразительная пауза.
— Ну… Если так… Тогда, конечно, мне очень интересно это услышать! — наконец был вынесен вердикт.
Заткнись уж ты, деревенская задница!
— Это та рубашка, которая лежала слева с краю, — сказал Карл. — То есть та, что ближе всего к окну.
— О'кей, — ответил Йоргенсен. — На нее же очень уверенно указал и свидетель.
— Прекрасно, я очень рад. Это все, что я хотел сказать. Я пришлю сообщение, чтобы у тебя было это также и в письменном виде.
Работавший в поле трактор подобрался угрожающе близко. Брызги мокрого навоза разлетались из-под гусениц, шлепающих по жиже на радость хозяину.
Карл поднял стекло со стороны пассажирского сиденья и хотел уже дать ходу.
— Минуточку, не отключайся, — добавил Йоргенсен. — Мы тут взяли подозреваемого. А между нами, коллегами, могу даже сказать: мы почти на сто процентов уверены, что поймали одного из преступников. Когда ты мог бы приехать сюда для очной ставки? Как ты думаешь — например, завтра?
— Очная ставка? Нет, я не могу.
— Это как же?
— Завтра суббота, мой свободный день. Сначала я высплюсь, потом встану, сварю себе чашку кофе и снова залягу в постель. Так может продолжаться целый день, заранее не скажешь. К тому же я не видел лица ни одного из преступников на Амагере и повторял это достаточно часто, как ты можешь убедиться, если читаешь отчеты. И в вещем сне он мне не являлся. Поэтому я не приеду. О'кей, Йоргенсен?
Тут опять, господи прости, последовала пауза! С ним было хуже, чем с политиками, которые вставляют длинные промежутки в отвратительно тягучие фразы, перемежая их через слово всякими эканьями и меканьями.
— О'кей это или не о'кей, тебе самому лучше знать, — наконец ответил Йоргенсен. — Он же твоих друзей загубил. Мы, между прочим, произвели обыск в доме подозреваемого, и многие из найденных вещественных доказательств свидетельствуют о том, что события на Амагере и в Сёре связаны между собой.