— Это здорово, Йоргенсен, желаю удачи! Я буду следить по газетам.
— Ты понимаешь, что тебе придется выступать свидетелем, когда начнется процесс? То, что ты опознал рубашку, — главное доказательство, устанавливающее связь между обоими преступлениями.
— Да, да, я понял. Удачной охоты!
Карл повесил трубку, чувствуя себя как-то нехорошо. Возможно, его замутило от мерзкой вонищи, которая неожиданно проникла в салон машины. Минуту он сидел тихо, пережидая, пока тяжесть, сдавившая грудь, немного отпустит. Затем ответил на приветствие деревенского жителя из плексигласовой кабины и тронулся с места. Отъехав на пятьсот метров, он сбавил скорость, открыл окно и постарался отдышаться. Схватившись за грудь, он согнулся, пытаясь расслабиться, затем съехал на обочину и принялся дышать как можно глубже. Ему случалось видеть такого рода панические приступы у других, но ощущения оказались чем-то сюрреалистическим. Карл приоткрыл дверцу, прижал ко рту сложенные лодочкой ладони, чтобы уменьшить нагрузку на легкие, а затем распахнул дверь.
— Тысяча чертей! — воскликнул он и, согнувшись пополам, на подкашивающих ногах выбрался из машины на обочину.
А неутомимый поршень все поддавал и поддавал в бронхи воздух.
Затем Карл раскорякой плюхнулся на землю и полез в карман куртки за телефоном. Ну уж нет! Черта с два он согласится безропотно помирать от сердечного приступа.
Рядом на дороге притормозила какая-то машина. Видеть его, сидящего на краю кювета, люди в ней не могли, зато, видимо, слышали.
— Странно, — произнес женский голос, однако машина не остановилась.
«Знай я их номер, я бы их, черт побери, проучил!» — успел только подумать Карл, а потом провалился в темноту.
Очнулся он с прилипшим к уху телефоном и измазанным землей подбородком. Облизал губы, сплюнул, растерянно огляделся. Приложил руку к груди — боль там прошла еще не совсем — и убедился, что дела его не так уж плохи, бывает и хуже. Затем Карл с трудом поднялся на ноги и рухнул на переднее сиденье. Стрелки на часах еще не дошли до половины второго. Значит, он провалялся без памяти не так уж долго.
— Что это было? — спросил он сам себя, чувствуя, что во рту все пересохло, а язык распух вдвое против обыкновенного.
Ноги были холодны как лед, зато торс весь взмок от пота. С организмом творилось что-то неладное.
«Ты сейчас отключишься!» — вопил ему внутренний голос, пока он усаживался на водительское место. И тут зазвонил мобильник.
Ассад даже не спросил, как он себя чувствует. Впрочем, с какой стати ему было об этом спрашивать?
— Карл, у нас проблема, — сразу заявил он, и Карл мысленно выругался. — Техники боятся убирать верхний слой с замазанной записи в телефонной книжке Мереты. Говорят, что номер и зачеркивание выполнены одной и той же шариковой ручкой и, хотя зачеркивание сделано по высохшей надписи, есть большой риск, что исчезнут оба слоя.