Совершенно ясно, кто выиграет сражение.
Однако если он ничего не предпримет, его друзья могут быть уничтожены. Ловцы, его самые ненавистные враги, могут быть возведены в ранг стражей мира и процветания. Парис гадал, расставлено ли уже домино для претворения в жизнь подобной возможности, и требуется ли легкое дуновение ветерка, чтобы оно начало падать.
Однако, что он мог поделать?
Отыскать ларец Пандоры, да. Тогда его и его друзей невозможно бы было отделить от их демонов. Обратное бы убило их, поскольку они слились воедино, стали неразделимы, смерть или безумие было их единственными возможностями.
Он чувствовал себя ужасающе беспомощным. Испытывал первобытную, постоянную ярость. Он испытывал… опустошение. И все эти негативные эмоции были обернуты горячими языками злости.
Его Сиенна мертва. Он сжег ее тело на погребальном костре, как подобает воину и развеял ее прах. Она не вернется.
Кого ему винить? Ловцов? Богов?
Себя?
Кого карать? Кого убить в отместку?
Глаз за глаз, так его учили с первого дня сотворения. Если воин не сумеет достойно расплатиться за учиненное против него преступление, враг решит, что он слабак, будет нападать снова и снова, без остановки, уверенный в победе. Что делать мужчине, если его врагом мог вполне оказаться он сам?
— Готовы? — спросила Анья.
Парис поднял глаза, вырванный из своих раздумий ее восклицанием. Окружающие богиню воины кивнули ей, так же горящие нетерпением, как и она. Они были скрыты тенями, запросто прячась посреди активной деятельности, развернутой в храме. Люди собирали камни и осторожно сметали водоросли.
— Начали, — она провела руками вдоль своих идеально очерченных бедер и прикоснулась пальцами к бриллиантам на поясе. Встряхнула длинными, светлыми волосами. — Лучше вам, мальчики, быть хорошенько впечатленными моими силами и дружно восхвалять меня, когда я с этим покончу.
Бормотание: «да, Анья» и «мы будем, Анья» раздалось среди них. Даже Повелители опасались ее.
Хотя Анья утратила часть своих сил, когда предпочла Люциена вечной свободе, отдав свое самое лелеемое сокровище, чтобы быть со своим мужчиной, она по-прежнему оставалась творцом беспорядка и могла поднять бурю, просто подумав о ней.
Парис насчитал пятерых Ловцов среди рабочих, на их запястьях красовались значки бесконечности. Отметины смерти с точки зрения Париса.
«Обвиняй их в смерти Сиенны. Они завербовали ее, забили ей голову своей ложью. Рань их так же, как была ранена она».
Его руки сжались в кулаки.
— Я делаю это для своих мальчиков, — пробормотала Анья, направляясь в гущу толпы.