— Не хочу огорчать тебя…
— Сколько их было после меня?
— Десятки, — рассеянно бросила она.
Неожиданно Куинн напрягся, вскочил с кресла и впился ей в плечи.
— Говори правду. — Он тряхнул ее. — Сколько?
— Да нисколько, — устало призналась Элизабет.
— Удивительно, — произнес он, отпуская ее, — ты ведь пылкая женщина. — Теперь он стоял, привалившись спиной к каминной полке, и изучал ее. — Помню, первый раз, когда я занялся с тобой любовью, ты вспыхнула как солома… Вряд ли это было притворством…
— Я предпочла бы не касаться прошлого… — выдавила она.
— Похоже, у нас нет будущего, по крайней мере общего, так что, кроме прошлого, нам и говорить-то не о чем. Разве что о том, много ли у тебя шансов обрести счастье с Бомонтом…
Она приняла вызов:
— Гораздо больше, чем с тобой! Он хоть любит меня. А ты вообще ничего ко мне не испытывал…
— Еще как испытывал. Я, хоть и знал о твоих затеях, сразу увлекся. Презирал себя за эту страсть, за то, что не устоял перед примитивной охотницей за деньгами, но все равно бешено ревновал, стоило тебе улыбнуться отцу.
Он говорил о своей любви как о давно минувшем мимолетном увлечении, но сознавать, что он когда-то хоть что-то к ней испытывал, было приятно.
— Скажи-ка, Джо, — оборвал ее мысли его хрипловатый голос, — если бы не появился я, ты вышла бы замуж за отца?
— С чего ты взял, что он предлагал мне это?
— Он был влюблен в тебя. А иначе с чего ему было оставлять тебе половину наследства?
— Генри был ко мне привязан, но это совсем не то. Не знаю, с чего он оставил мне половину наследства, но при таких обстоятельствах, ей-богу, лучше бы он этого не делал.
— Разумеется, было бы лучше мне сидеть в Бостоне, а тебе вдруг оказаться богатой вдовой, — усмехнулся Куинн.
— Я не вышла бы за него замуж. Об этом и речи не было.
— Ты говорила, что он был тебе дорог.
— Говорила. Но я, скорее, видела в нем отца.
— Не «папочку»?
— Подарков он мне не делал, если ты это имеешь в виду.
Куинн выпрямился.
— В самом деле?
— Конечно. Только медальон, который я получила к двадцать первому дню рождения. Ты знал о нем, видел, как я его носила.
Дешевый серебряный медальон, купленный в Ковент-Гардене во время ее с Генри поездки в Лондон. Элизабет загляделась на него у какого-то прилавка. Заметив, что медальон ей нравится, Генри настоял, чтобы она приняла его в качестве подарка ко дню рождения.
— О медальоне я знаю, — нетерпеливо оборвал ее Куинн. — Ну а серьги?
— Серьги? — Она непонимающе взглянула на него. — Какие серьги?
Куинн вытащил из кармана куртки мягкий кошелек и, что-то вынув из него, протянул на ладони сережки в виде двух русалок, которые накануне вытащил у нее из ушей.