– Перво-наперво хочу у тебя охранителя твоего Григория Жука на недельку в помощь мне выпросить. Наслышан, что он к Полюдову Камню короткие тайные тропки знает. А может, хвастает?
– Жук, тропы тайные к Полюду знаешь? – сурово спросил воевода.
– Вестимо.
– Пойдешь с Досифеем?
– Пойду, ежели велишь.
– Неужли, Досифеюшко, вдвоем на татар идти хочешь?
– Зачем же вдвоем, боярин? Возьмем мужиков с плотов.
– Да ведь у тебя люди-то все больше вогуличи?
– Зато верные, раз строгановские.
– Дай-то бог!
– Еще просьбишку имею к тебе, боярин: скажи боярыне Анне, чтобы она, когда мы выступим татар воевать, в соборе своей рукой свечку за нас Николаю-угоднику затеплила.
– Обязательно затеплит. На том тебе поруку даю.
– Татар этих, пока на Полюд отлучусь, подержи на царских хлебах, сделай милость!
– Подержу. Будут в крепости площадь мостить.
– Добро! Надобно бы мне, боярин, еще бочоночек пороху: у меня в разуме для Игвы новая выдумка припасена.
– И как пороху не дать, коли Чердыни напасть уготована, а ты в защиту идешь! Будет тебе бочонок, а надо – так и два.
– Вот и спасибо. Допью хозяйкин медок, поклонюсь тебе в ноги да пойду исподволь к походу готовиться. Ты, Жуче, посади татар в яму да с дозволения боярского бочонок пороху на Пьяный двор заблаговременно доставь.
– Когда в поход двинетесь?
– Как людей соберу да приуготовлю. Перед уходом шепну тебе, боярин; только, сам знаешь: о таком деле, кроме тебя, никто ведать не должен. Вели своим ратникам в мою отлучку за плотами получше приглядывать. Сам знаешь, чей лес, а Чердынь твоя хотя и богатая, но страсть какая вороватая.
– О сем тревоги в разуме не заводи... Да, чуть не позабыл спросить: слушок идет, будто к тебе с Руси дельный плотничный мастер прибег?
– Видом не видал, слыхом не слыхал про такого.
– Сказывали мне.
– Не всякому слушку верь, боярин. В крепости твоей народишко на язык бойкий.
– Сказывают, будто может он лодки да струги ладить.
– У тебя, никак, нужда в плотниках?
– А как же? Мало ли в крепости разных поделок!
– У твоих плотников, видать, руки до всего не доходят?
– Да разве то мастера? Когда перед тобой тот беглец объявится, обязательно мне покажи.
– Как сказал, так и будет: я от тебя ничего не скрываю.
На берегу Колвы, в том месте, где под крутым яром началены плоты кривого деда Дениса, с которыми Иванко Строев доплыл до Чердыни, горел поздний костер. Его теплом согревались Досифей, Иванко и Денис.
Уже смолкли на реке последние вечерние песни. Досифей после беседы с воеводой решил еще раз навестить беглеца Иванка. Он успел и до того побеседовать с костромичом, дознавался о новом житье на Руси при опричнине и, убедившись, что парень не пустомеля, решил самолично доставить его к хозяину Семену Строганову, как только вернутся из похода на Полюдов Камень...