Глава десятая
Кто там крадется вдоль стены…
Вот так оно порой и случается, подумал Мазур с иронией: и выпивка есть первосортная, и девушки, и даже музыка — а веселья нет. Ну, откуда ему взяться…
Он сидел рядом с Принцессой за столом. Лаврик помещался на диване в непринужденной позе, перебирал струны спасенной от Панкратова гитары и меланхолично напевал:
Подполковник сидит в самолете, бьет в бетон реактивная пыль.
Он сейчас в боевом развороте улетит в Израиль…
Что мы знали о смелом пилоте, командире космических трасс?
Он служил на космическом флоте, а сейчас улетает от нас…
Жюльетт сидела рядом, внимала, подперев кулачком щеку — она, простая душа, и это принимала за русскую любовную балладу.
Принцесса, медленно вытянув содержимое своего бокала, ни на кого не глядя, сказала в пространство:
— Нет, ну какая сволочь могла их предупредить?
Никто ей не ответил — этот вопрос из ее коралловых уст звучал уже третий раз — не говоря уж о том, что у всех сидел в мозгу. Ответа пока что не имелось, как ни хорохорился вчера полковник Мтанга, как ни уверял, что круг подозреваемых крайне узок, а значит, шансы на успех велики. Зато паскуда Мукузели, вопреки своему устоявшемуся за пару лет расписанию, два часа торчал в эфире, обличая тиранство Папы и его коварный заговор с целью извести виднейшего борца за свободу и демократию, то бишь его самого. Никаких точных доказательств он не приводил (конечно же, откуда им взяться?), но старался изо всех сил. Мазур с Лавриком знали то, что местным оставалось пока что неведомо, — доктор сменил дислокацию, радиостанция вещала теперь из точки, расположенной в двухстах километрах северо-восточнее того пограничного городишки, — что, в общем, соответствовало географическому положению столицы северного соседа. И радиостанция была новая, помощнее раза в три. Эсминец «Ворошилов» давненько уж привлекался для деликатных заданий, и на нем, меж своими признаться, стояла отличная система радиоэлектронной разведки…
Мазур выпил свой коньяк залпом. Ему давно уже пришло в голову, что для них и операция сама по себе, и ее провал оказались очень даже полезными и, вполне возможно, сохранили им жизнь. Окажись они на месте Леона, ручаться можно, браво рванули бы в домик Мукузели, не обратив внимания ни на сушившуюся колыбель, ни на пустоту базара в базарный день — таких тонкостей они не знали, для этого нужно, подобно Леону, прослужить в Африке четверть века.
Лаврик с налетом цыганского надрыва продолжал:
Вы, наверное, лучше соврете, только это не сказка, а быль:
Он сейчас в боевом развороте улетит в Израиль…