— Никак… — простонал Жёлудь.
«Беда», — подумал Щавель.
И тут парень справился с собой.
Из отряда преследователей не ушёл никто. Когда по канаве рванулась дурно пахнущая жёлтая волна, кидаться с её пути оказалось поздно. Пузырящееся цунами сбило «медвежат», захлестнуло с головой, завертело и скатилось в озеро, оставив на камнях клочья зловонной пены.
Напоследок Жёлудь помочился на окровавленные пальцы.
— Дай дураку хрустальный уд, он и уд разобьёт, и руку порежет, — заржал Михан, и уже не мог остановиться, извергая из себя накопившийся испуг и дикую усталость затравленного зверя.
— Он сам развалился, — пробормотал ошеломлённый Жёлудь. — Вдруг тресь…
— Ага, конечно, поссал и об угол!
— Не обманул мастер, — Щавель снял с тетивы стрелу, сунул в колчан, подошёл на негнущихся ногах к парням.
Жёлудь застёгивал мотню, его трясло от пережитого потрясения.
— Это как же так получилось?
— Для того и держит светлейший князь под рукою стекольную фабрику и собирает мастеров со всей Руси, чтобы получать всегда самое лучшее.
— Хрустальный уд для этого делался?
— Ещё им можно гвозди забивать, — с досадой обронил Щавель, но потом пояснил: — На самом деле изготовлен он для бабских утех в мужниной отлучке для сохранения верности. По возвращении можно было зачать богатыря… Но теперь уже поздно.
Охотники выбрались из оврага, настороженно прислушиваясь. Лес ничем не предупреждал об опасности. Врага будто корова языком слизнула. Внизу глухо рокотала вода, катясь из болота в озеро, смывая нечистоты и внося в душу покой.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
в которой вехобиты разграбили караван и взяли гусей, а Щавель в кабацкой пьяной драке получил в награду двух рабов
Щавель устало присел на пенёк:
— Ох, и тяжёлый сегодня денёк.
Солнышко лесное стояло высоко, а, казалось, должен быть поздний вечер, до того умотались на боевой работе. Михан, стянув с головы пропитанный потом красный платок, обтирался. Жёлудь наладил в гнездо стрелу и зорко поглядывал по сторонам, сторожил.
Щавель выудил из-под рубахи замшевый мешочек, висящий на шее. Бережно достал фамильную реликвию, переходящую от отца к старшему сыну, часы «Командирские» о семнадцати рубиновых камнях, со звездой на циферблате. Командирские часы приносили удачу в бою и, более того, показывали время! Их в своей мастерской подновляли эльфы, используя непостижимое человеку точное искусство. Щавель открутил рубчатое колёсико, бережно завёл механизм, прикоснулся губами к потёртому стеклу. Михан замер, издали разглядывая диковинку, прикрыв платком рот на всякий случай, потому что боялся дыхнуть в её сторону. Щавель закончил священнодействовать и оповестил: