На рассвете дорожный возок мастера Бернта Нотке остановился у городских ворот. В возке сидели сам мастер, его жена, двое слуг и маленькая Мицци. В нескольких сундуках были пожитки, которые успела прихватить с собой Анна-Луиза, и нехитрая дорожная снедь.
Ленивый стражник откатил створку ворот, спрятал в кошель талер, который протянул ему художник, и без интереса посмотрел вслед удаляющейся повозке.
И еще один человек провожал взглядом возок художника.
С городской стены вслед ему смотрел высокий мужчина в строгом черном кафтане и круглой, отороченной мехом шляпе. Мужчина с длинным лицом, длинными бесцветными волосами, падающими на воротник кафтана, с бесцветными и холодными, как талая вода, глазами.
На узких губах играла насмешка.
– Ты надеешься убежать? – проговорил мужчина вполголоса. – Но свою приманку ты везешь с собой, а значит – далеко ты не убежишь!
Действительно, под сиденьем мастера Бернта Нотке стояла шкатулка, отделанная жемчугом и перламутром. Шкатулка советника Вайсгартена, доверху наполненная драгоценными камнями.
Мастер Бернт не смог оставить ее в Любеке.
Он подумал, что драгоценные камни помогут ему обосноваться на новом месте. Кроме того, они были так красивы, что он не нашел в себе сил расстаться с ними.
На следующий день пальто Старыгина было качественно вымазано рыжей шерстью, из чего Агриппина сделала вывод, что кот Василий мстит хозяину за вчерашнее поведение.
Они долго петляли по узким улочкам Коломны – старого петербургского района, ограниченного Невой, Крюковым каналом, Мойкой и Фонтанкой. Кроме этого, по Коломне протекают часть Екатерининского канала и река Пряжка, печально известная находящейся на ней психиатрической лечебницей. От такого обилия рек, речушек и каналов эта часть города особенно назойливо претендует на сходство с Венецией, хотя и начисто лишена роскоши и изящества последней. Впрочем, есть в Коломне своеобразное грустное очарование.
Прежде Коломна была глухой окраиной Петербурга, где селились мелкие чиновники, мастеровые, пригородные крестьяне, устроившиеся рабочими на здешних верфях и предприятиях, да и сейчас в ней чувствуется что-то захолустное и провинциальное, хотя и сюда доходят признаки нового бурного и делового времени.
Центром Коломны была прежде Покровская площадь (теперь – площадь Тургенева), упомянутая Пушкиным в поэме «Домик в Коломне».
Выехав на набережную Крюкова канала, Старыгин затормозил возле высокого дощатого забора, какие обычно устанавливают вокруг строительных площадок. Но из-за этого забора выглядывал не растущий на глазах современный монстр, а странное и фантастическое здание, выстроенное, судя по причудливости архитектуры, на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков – лишенное всякой симметрии, украшенное многочисленными башенками, эркерами и огромными окнами самой удивительной формы.