— Впечатляет, — говорит госпожа Падва.
— Если только она не припрятала пернатого в тех гигантских рукавах, — бормочет себе под нос Чандреш.
На сцене, Селия подходит ближе к Марко.
— Могу я позаимствовать его на некоторое время? — спрашивает она юношу, указывая на его блокнот.
Марко колеблется секунду другую, прежде чем отдать его ей.
— Спасибо, — говорит она и возвращается на середину сцены.
Она едва взглянула на список вопросов, написанный аккуратным почерком, прежде чем подбросить блокнот в воздух, где тот перевернулся и шелестящая бумага превратилась в белую голубку, хлопающую крыльями, которая полетела делать свой круг под потолком театра. Ворон с балкона каркает, завидев голубицу.
— Ха! — восклицает Чандреш, и на появление голубки и завидев выражение лица Марко.
Голубица устремляется обратно, вниз к Селии, аккуратно усаживаясь на её вытянутую руку. Она гладит птицу по крыльям, а затем отпускает ту обратно в воздух. Она поднимается всего на несколько футов в воздух над головой девушки, прежде чем крылья вновь превращаются обратно в бумагу и блокнот быстро падает вниз. Селия ловит его одной рукой и возвращает Марко, цвет лица которого теперь заметно бледнее прежнего.
— Благодарю Вас, — говорит Селия с улыбкой.
Марко рассеянно кивает, не встречаясь с ней глазами, и спешно отступает в свой угол.
— Превосходно, просто превосходно, — говорит Чандреш. — Это могло бы нам подойти. Всё определенно могло бы получится.
Он поднимается из своего кресла и движется вниз по проходу, останавливаясь у оркестровой ямы, чтобы начать в свете рамп расхаживать перед ней с глубокомысленным видом.
— Нужно будет еще правильно подобрать ей сценический костюм, — громко говорит ему со своего места госпожа Падва. — Я вижу только строгие костюмы. Хотя, полагаю, что и платье подобное тому, что сейчас на ней тоже подойдет.
— Какой костюм Вам нужен? — спрашивает Селия.
— У нас проработана определенная цветовая гамма, дорогая, — отвечает госпожа Падва. — Или скорее отсутствие оной. Никаких иных цветов, кроме черного с белым. Однако Вам полностью черное платье может придать слишком траурный вид.
— Понятно, — говорит Селия.
Госпожа Падва встает и идет к тому месту, где совершает променад Чандреш. Она шепчет ему что-то на ухо, и он поворачивается, чтобы посоветоваться с ней, не глядя на Селию в этот момент.
Никто не наблюдает за девушкой, кроме Марко, который совершенно неподвижно стоит на сцене и терпеливо ждет. А затем очень медленно, её платье начинает меняться.
Начиная с линии декольте и стекая вниз будто разливающиеся чернила, зеленый шелк превращается в черную, непроглядную, полночную тьму.