— А ваше сценическое имя? — спрашивает он.
— У меня нет сценического имени, — отвечает Селия.
Марко это тоже отмечает в своем блокноте.
— Где Вы выступали профессионально?
— Прежде я нигде не выступала.
На этом Чандреш хочет закончить прослушивание, но госпожа Падва останавливает его.
— Тогда у кого Вы учились? — спрашивает Марко.
— У моего отца, Гектора Боуэна, — отвечает Селия. Помолчав мгновение, она добавляет. — Хотя, он, возможно, более известен под именем Чародей Просперо.
Марко роняет своё писчее перо.
— Чародей Просперо? — Чандреш снимает ноги со стула, стоящего перед ним и подается вперед, уставившись на Селию, словно видит перед собой совершенно другого человека. — Ваш отец Чародей Просперо?
— Был моим отцом, — поясняет Селия. — Он… скончался в прошлом году.
— Сожалею о Вашей утрате, милочка, — говорит госпожа Падва. — Но кто, скажи на милость, этот Чародей Просперо?
— Разве что величайший иллюзионист своего поколения, — отвечает Чандреш. — Я звал его к себе всякий раз, как только мог заполучить его в свои руки, еще несколько лет назад. Абсолютно гениальный, умеющий совершенно заворожить любых зрителей. Никогда не встречал кого-нибудь, кто бы мог с ним сравнится в мастерстве, никогда.
— Сэр, он был бы рад это услышать, — говорит Селия, а взгляд её на краткий миг метнулся в ту сторону сцены, где от занавеса падала тень.
— Я говорил ему не раз об этом, однако. Я не видел его уже несколько лет. Как-то пару лет назад, я хорошенько напился с ним в пабе, и он пустился в рассуждения о том, что театр мог бы расширить свои границы, изобретая нечто новое и необычное. Ему, наверное, пришлась бы по душе вся эта наша авантюрная затея. Чертовски жаль. — Он тяжело вздыхает и качает головой. — Что ж, с этим разобрались, — продолжает он, откидываясь в кресле и рассматривая Селию уже со значительной долей интереса.
В руке у Марко вновь перо и он возвращается к списку своих вопросов.
— Вы способны устраивать представления не на сцене?
— Да, — отвечает Селия.
— Возможно ли наблюдать за вашими иллюзиями со всех ракурсов?
Селия улыбается.
— Вы ищете того, кто сможет выступать прямо посреди толпы? — спрашивает она у Чандреша. Тот кивает. — Понятно, — говорит Селия.
А затем так стремительно, что кажется будто девушка даже не шевельнулась, она подбирает со сцены свой жакет и бросает его на кресла, куда, вместо того чтобы упасть бесформенным комком ткани, он зависает в воздухе и складывается. В мгновение ока складки шелка превратились в гладкие блестящие черные перья, большущие бьющиеся крыльев, и, что самое поразительное, не возможно было точно уловить момент, когда жакет полностью превратился из обыкновенного предмета одежды в полноценного ворона. Ворон облетел красные бархатные ряды и устремился вверх к балконам, где начал нарезать замысловатые круги.