— Это хорошо? — спрашивает Исобель, но Марко не отвечает, вновь затерявшись в ворохе бумаг и чернил.
Одной рукой он теребит ткань на другом рукаве. Брызги от черных чернил запятнали белый манжет.
— Она изменила ткань, — бормочет он. — Как она смогла изменить ткань?
Исобель кладет часть упавших книг на стол, где лежит ее Марсельская колода. Она смотрит на Марко, который с головой погружен в какой-то том. Она тихо раскладывает карты в линию через весь стол.
Не сводя глаз с Марко, она извлекает одну карту. Исобель переворачивает карту, кладет на стол и смотрит на нее, ожидая, что ответят карты на этот вопрос.
Мужчина стоит между двух женщин, над головами парит херувим с луком и стрелами. L’Amoureux. Влюбленные.
— Она хорошенькая? — спрашивает Исобель.
Марко не отвечает.
Она вытягивает следующую карту и кладет ее поверх первой. La Maison Dieu — Дом Бога. Она хмурится, глядя на разрушающуюся башню и падающую фигуру. Она возвращает обе карты в колоду, складывая ее в аккуратную стопку.
— Она сильнее тебя? — спрашивает Исобель.
Опять Марко ничего не отвечает, листая страницы блокнота.
За эти прошедшие годы он уже почувствовал себя хорошо подготовленным. Занятия с Исобель только доказали его перевес, позволяя ему улучшать аспекты некоторых иллюзий до той точки, что даже с ее осведомленностью, она не всегда могла различить, что реально, а что иллюзия.
Но столкнувшись со своим соперником, его прежние чувства по отношению к состязанию сменились нервозностью и замешательством. Он ожидал, что, когда придет время, он будет знать, что делать. И у него зародилась мысль, что это время никогда не наступит, что обещанная игра была лишь поводом для начала его обучения и ничем больше.
— То есть состязание начнется, когда откроется цирк, так? — спрашивает его Исобель. Он уже почти забыл, что она здесь.
— Полагаю, что это логично, — говорит Марко. — Я не понимаю, как мы будем состязаться, если цирк будет путешествовать, а я должен оставаться в Лондоне. Мне придется все делать дистанционно.
— Я могу поехать, — говорит Исобель.
— Что? — спрашивает Марко, опять поднимая на нее взгляд.
— Ты говорил, что цирку все еще требуется прорицатель, не так ли? Я умею читать свои карты. Я ни для кого их раньше не толковала, кроме себя, но я совершенствуюсь. Я могу тебе писать письма, когда цирк будет в разъездах. Это позволит мне жить где-то, поскольку ты считаешь, что на время игры меня рядом с тобой быть не должно.
— Не уверен, что это хорошая мысль, — говорит Марко, хоть и не может сформулировать почему.
Он никогда не рассматривал вероятность вхождения Исобель в его жизнь за пределами квартиры. Он держал ее подальше от Чандреша и цирка, как по причине того, что ему хотелось иметь что-то свое, личное, так и учитывая то, как расплывчато давал советы по этому вопросу его учитель.