Но на этот раз она готовилась к своему последнему балу. При виде этого зрелища я тихо вскрикнула и схватила Тони за руку. Молча взирали мы на безжизненное тело Джиллиан. На полу чуть поодаль валялся пустой пузырек от успокоительных таблеток.
Марта Гудман истерично рыдала. Я подошла, чтобы утешить ее.
— Что здесь произошло? — спросил Тони, словно в реальности произошедшего его мог убедить только ответ, произнесенный кем–то другим. Он подошел к Джиллиан, опустился рядом на колени и, взяв за руку, заглянул в ее неподвижное лицо. Застывшая под слоем грима улыбка на ее губах выглядела сейчас особенно странно. Тони обернулся к нам с Мартой. — Так что же случилось?
— Ах, мистер Таттертон, я считала, что она не понимает, что за таблетки я ей даю. Чтобы она их принимала, я всегда говорила, будто это витамины.
— Ну а что дальше? — настаивал Тони.
Марта беспомощно посмотрела на меня, взгляд ее говорил: «Почему он не понимает?» Она снова обернулась к Тони.
— Скорее всего, ей было известно назначение таблеток. Наверное, она пробралась ночью в мою комнату и взяла полный пузырек. Вернувшись в комнату, Джиллиан надела этот костюм, накрасилась и приняла все таблетки. Я не слышала ее шагов и не догадывалась, что произошло. Я встала посмотреть, как она, и только тогда увидела ее. Но было уже поздно, слишком поздно. — Марта закончила свой рассказ и снова залилась слезами.
— Ты ни в чем не виновата, Марта, — пыталась я утешить и ободрить ее. — Здесь нет твоей вины.
— Моя дорогая, — с нежностью проговорил Тони, стирая грим с лица Джиллиан. — Теперь ты сможешь по–настоящему отдохнуть. Призраки уже не смогут преследовать тебя.
Он упал на колени и прижал ее руку к своему лицу. Тело его сотрясали беззвучные рыдания. Марта перестала плакать, и мы с удивлением смотрели на Тони. Я и не подозревала, что он способен на такие бурные проявления чувств. Мне всегда казалось, что с болезнью Джиллиан любовь мужа к ней иссякла. Но теперь я видела, что он переживал ее смерть так сильно, будто она умерла совершенно здоровой и любовь их была в самом расцвете. Мне вдруг пришло в голову, что для Тони Джиллиан всегда оставалась прежней красавицей и он отказывался примириться с ее болезнью. Видимо, по этой причине он не соглашался поместить ее в специальную клинику в тайной надежде, что, может быть, каким–то чудом любимая им женщина вернется к нему.
— Не могу поверить, что она умерла, — твердил Тони. — Не верю.
Он смотрел на нее такими же влюбленными глазами, какие были у него, когда я впервые появилась в Фарти. Эти люди запомнились мне веселыми, жизнерадостными, полными энергии. Джиллиан поражала редкой красотой, а Тони отличался необыкновенной элегантностью и благородством манер. Они казались парой, пришедшей из сказки, где молодой муж и его красавица–принцесса жили в замке, который сам являлся воплощением мечты.