Такова была и моя мать.
Я была обречена, как и Трой.
Слова пастора не выходили у меня из головы, и я поняла, что задумала совершить глупый и вредный поступок, от которого в конце концов пострадаю я сама. Быстро поднявшись с места и не обращая ни на кого внимания, я стала пробираться к выходу. Люди кричали на меня, недовольные тем, что закрываю им арену, но я продолжала протискиваться мимо них. Хотя как раз в этот момент напряжение в цирке достигло своего пика: огромные кошки вышли из повиновения и возбужденно метались по клетке, не слушаясь дрессировщика. Отец замер возле двери клетки снаружи с револьвером и винтовкой в руках, готовый в любую минуту прийти укротителю львов на помощь.
— Это новый лев всех сбивает с толку! — закричал кто-то. — Спустите флажки, они раздражают зверей своим мельканием.
Зря я вернулась в Уиллис!
Мне следовало побыть какое-то время одной. В нескольких шагах от клетки я остановилась, чтобы попрощаться с Томом, который стоял за спиной отца, и негромко окликнула брата:
— Том!
Он подбежал ко мне, в своем мешковатом клоунском наряде и с густым слоем грима на лице, и, схватив меня за руку, сдавленным шепотом стал умолять меня немедленно исчезнуть:
— Прошу тебя, не отвлекай отца! Он в первый раз заменил страховщика, потому что тот пришел на работу пьяный.
Но я не успела ничего ни сказать, ни сделать: отец обернулся и увидел меня.
Он увидел мои светлые волосы, сверкающие серебром в ярком свете прожекторов, белое платье, в которое была одета мама, когда отец впервые встретил ее на Персиковой аллее. Дорогое старомодное платье с пышными рукавами и развевающейся юбкой, тщательно выстиранное и отутюженное мной, самое лучшее из всего моего летнего гардероба, которое я надела сегодня первый раз. Отец замер, уставившись на меня изумленными темными глазами, выронил на усыпанный опилками пол револьвер и винтовку и, забыв и о дрессировщике, и о хищниках в клетке, медленно пошел мне навстречу.
Лицо его излучало неподдельный восторг, и мое сердце вдруг тоже радостно забилось в груди. Наконец-то! Наконец-то отец обрадовался мне. Я видела это по его сияющим глазам. Вот сейчас он скажет, что любит меня!
— Ангел мой! — закричал он, протягивая ко мне руки.
Он увидел во мне ее! Он все еще любил только ее, мою мать!
Он никогда не полюбит меня, никогда!
Я повернулась и выбежала из шатра. А внутри него в этот момент поднялся невообразимый шум и гам: рычали львы и тигры, кричали люди, потом раздались выстрелы. Я остановилась, охваченная страхом и недобрыми предчувствиями. Из шатра выскочили двое мужчин.