…Как странно. Мне абсолютно похуй, что лежит в этой коробушке… – лениво удивлялся сам себе Ахмет, таща к себе увесистый футляр. – А раньше на говно бы от любопытства изошел, прямо там открыл бы… Подойдя, осмотрелся и нарезал кружок вокруг – нет ли следов. Нет. Зашел. Да, никого не было; затопил печь, скинул куртку и волыну. Несколько раз выходил за снегом – плотно набитый в кружку, он давал от силы пятую часть воды… Эх, заварочки бы… – тоскливо вздохнул, пристраивая на венчающем печку тазике свою новую кружку. Ахмет почему-то был уверен, что нашел именно его кружку – того обстоятельного, педантичного старика, выстроившего во дворе коттеджа гараж, вырывшего и по-хозяйски обустроившего смотровую яму. Странное чувство – пожелав заварки, Ахмет вдруг понял, что совсем скоро хлебнет крепкого чаю, даже во рту послушно возник тот немножко банно-вениковый привкус, каким отдает крепкозаваренный низкосортный чай – единственный, кстати, по-настоящему вкусный.
…Ну это уж дудки – усмехнулся человек, безразлично приготовившийся умереть на днях. – Должнички вряд ли будут мне настолько рады… Он прекрасно понимал – в случае, если он сделает свою работу плохо, его снова ждут тупые удары пуль. Если хорошо – то придется узнать немного нового. Например, как от термобарического удара внутренние органы превращаются в кашу, лезущую из естественных и новообретенных отверстий… Или во, вчерашний тарарам-то! Вот на что раскрутить бы еще разок! Опять же, никаких неприятных ощущений. Разнесло, и все… Ладно, давай-ка глянем, че там Фан Фаныч[53] заныкал, все равно кипятка еще ждать да ждать… Открыв защелку, Ахмет сдернул носовой платок с легкомысленными ромашками, прикрывавший содержимое.
…Оба-на. А Фан Фаныч-то не прост был, глянь-ко… На выметенный перед печкой пятачок вывалилась целая куча интересностей. Первым делом Ахмет поднял пистолет… Эт чо еще такое… Ага, ТТшник. Ух ты, именной… «Генерал-лейтенанту Комарацкому А-Эн» – че-то не слышал о таком. Наверное, из самых ранних, при Берии еще… Точно – «за Аннушку».[54] Ого! – «…имени Службы и от меня лично. Л.П.» Ни хренашеньки-хрена, точно – сам Берия парня наградил… – Ахмет выкатил обойму… Незаряжен; значит, пружина еще жива. Ладно, все равно патронов нет, на место его. Че там у нас дальше. Ага. Фунты. Раз, два, три… Пятнадцать. Полусотенные. Это че получается? Шестьдесят пять? Нет, семьдесят пять. Немало, сто пятьдесят килобаксов. По тем временам это вообще невъебенные бабки. Вот и сами баксы, еще с маленьким бенни. Три; это че? – тридцать…