— Прости, меня, Кэтрин, — шепнула я.
— Обри может стереть у нее память об этой ночи. Она просто будет думать, что слишком много выпила. Но это не исправит сделанного.
— Я знаю. Единственное, что может разрушить власть Обри над ней, — это его смерть.
— Раньше она обратится в прах в своей могиле!
Я уставилась на него, на кровавое пятно на груди. И улыбнулась очень продуманной улыбкой.
— Эта царапина — везение, и больше ничего.
— Не становись слишком самоуверенной, — сказал Обри.
Самоуверенной. Хорошо сказано. Я еле удержалась от смеха.
— Я поняла угрозу, Жан-Клод. Либо я делаю то, что вы хотите, либо Обри закончит с Кэтрин то, что начал.
— Вы очень верно схватили ситуацию, ma petite.
— Перестаньте меня так называть! Что вы конкретно хотите?
— Я думаю, Вилли Мак-Кой вам сказал, чего мы хотим.
— Вы хотите, чтобы я расследовала убийства вампиров?
— Совершенно точно.
— Это, — я махнула рукой в сторону пустого лица Кэтрин, — вряд ли было необходимо. Вы могли меня пытать, угрожать моей жизни, предложить больше денег. Вы много чего могли сделать вместо этого.
Он улыбнулся, не разжимая губ.
— И на это ушло бы время. И позвольте мне быть откровенным, после всего вы бы все равно отказались.
— Может быть.
— А так у вас нет выбора.
В его словах был смысл.
— О'кей, я займусь этим делом. Вы довольны?
— Вполне, — сказал Жан-Клод. — Что будем делать с вашей подругой?
— Отправьте ее домой в такси. И мне нужны гарантии, что этот длинный клык ее не убьет в любом случае.
Обри рассмеялся — густой звук, оборвавшийся истерическим шипением. Он согнулся пополам от хохота.
— Длинный клык. Мне нравится.
Жан-Клод глянул на хохочущего вампира и заявил:
— Я даю вам слово, что она не пострадает, если вы нам поможете.
— Не обижайтесь, но этого недостаточно.
— Вы сомневаетесь в моем слове?
Голос его заворчал низко и жарко от гнева.
— Нет, но поводок Обри не у вас в руках. Если он не отвечает перед вами, вы его поведение гарантировать не можете.
Смех Обри затих в отрывистом хихиканье. Ни когда не слышала, как вампир хихикает. Не самый приятный звук. Смех затих, и Обри выпрямился.
— Мой поводок никто не держит, девушка. Я сам — мастер.
— Ну, не надо преувеличивать. Тебе больше пятисот лет, и если бы ты был мастером, на сцене ты бы со мной разобрался сразу. Поскольку вышло, — я повернула руки ладонями вверх, — что ты этого не сделал, это значит, что ты очень стар, но ты не мастер, и потому себе не хозяин.
Он зарычал горловым звуком, лицо его потемнело от гнева.
— Да как ты смеешь?
— Подумай, Обри, она оценила твой возраст с точностью до пятидесяти лет. Ты не мастер вампиров, и она это знала. Она нам нужна.