— Ее надо научить скромности.
Он шагнул ко мне, напрягаясь от гнева, и кулаки его сжимались и разжимались в пустом воздухе.
Жан-Клод встал между нами.
— Николаос ожидает, что мы привезем ее в целости и сохранности.
Обри остановился, зарычал, челюсти его щелкнули в воздухе. Зубы лязгнули с глухим злобным звуком.
Они глядели друг другу в глаза. Их воли вились в воздухе далеким ветром. От него покалывало затылок и вставали дыбом волосы. Первым отвернулся Обри, сердито моргнув.
— Я не буду предаваться гневу, мой мастер.
Он подчеркнул слово «мой», давая понять, что Жан-Клод не «его» мастер.
Я дважды сглотнула слюну, и этот звук показался мне громким. Если они просто хотели меня напугать, то работу проделали отлично.
— Кто это — Николаос?
Жан-Клод повернулся ко мне, и лицо его было спокойно и красиво.
— Не нам отвечать на этот вопрос.
— Что это должно значить?
Он улыбнулся, тщательно изгибая губы так, чтобы не показать клыки.
— Давайте посадим вашу подругу в такси подальше от греха.
— А что с Моникой?
Здесь он улыбнулся, показав клыки. Мои слова его искренне позабавили.
— Вы волнуетесь за ее безопасность?
Тут мне стукнуло — этот неожиданный девичник, на котором были только мы трое.
— Она должна была заманить сюда меня и Кэтрин!
Он кивнул — опустил и поднял голову.
Я хотела пойти обратно и дать ей в морду. И чем больше я об этом думала, тем эта мысль мне больше нравилась. И тут как по волшебству она вошла в разрез занавеса. Я улыбнулась ей, и мне было хорошо.
Она застыла в нерешительности, глядя то на меня, то на Жан-Клода.
— Все идет по плану?
Я шагнула к ней, Жан-Клод схватил меня за руку.
— Не трогайте ее, Анита. Она под нашей защитой.
— Клянусь вам, сегодня я ее пальцем не трону. Я только хочу ей кое-что сказать.
Он отпустил мою руку — медленно, будто не знал, стоит ли это делать. Я подошла к Монике вплотную, чуть не касаясь ее, и прошептала прямо ей в лицо:
— Если что-нибудь случится с Кэтрин, я увижу твою смерть.
Она криво улыбнулась, уверенная в своих защитниках.
— Они вернут меня обратно как одну из них.
Я почувствовала, как качнулась моя голова — чуть влево, чуть вправо, медленным точным движением.
— Я вырежу тебе сердце. — Я все еще улыбалась, наверное, просто не могла остановиться. — Потом я его сожгу и выброшу пепел в реку. Ты меня поняла?
У нее дернулось горло вверх-вниз. Кварцевый загар приобрел слегка зеленый оттенок. Она кивнула, глядя на меня, как на страшилище.
Я думаю, она мне поверила. Правильно сделала. Терпеть не могу зря тратить хорошие угрозы.