— Задай ее вопрос, Захария.
Он повернулся обратно к зомби, стиснув руки в кулаки. Я не понимала, что его так разозлило.
— Что убило вампира?
— Не понимаю! — В голосе зомби острее ножа слышался панический страх.
— Что за тварь вырвала сердце? Это был человек?
— Нет.
— Это был другой вампир?
— Нет.
Вот поэтому зомби в суде почти бесполезны. Их надо, образно говоря, подводить к ответам за руку. Адвокаты тут же пришивают тебе воздействие на свидетеля. Что чистая правда, но это не значит, что зомби лжет.
— Что же это было такое, что убило вампира?
Снова трясение головы, туда-сюда, туда-сюда. Он открыл рот, но не издал ни звука. Казалось, слова застревают у него в горле, будто ему глотку заткнули бумагой.
— Не могу!
— Что значит «не могу»? — Захария подскочил к нему и дал пощечину. Зомби вскинул руки, закрывая голову.
— Ты… мне… будешь… отвечать!
Каждое слово сопровождалось пощечиной.
Зомби упал на колени и заплакал.
— Не могу!
— Отвечай, черт тебя дери!
Захария стал пинать зомби ногами, и тот покатился, свернувшись в тугой ком.
— Хватит! — Я подошла к ним. — Хватит!
Он последний раз пнул зомби и резко обернулся ко мне.
— Это мой зомби! Что захочу, то с ним и сделаю!
— Это был когда-то человек. Он заслуживает хоть какого-то уважения.
Я склонилась над плачущим зомби. И почувствовала, как навис надо мной Захария.
— Оставь ее в покое пока что, — велела Николаос.
Он стоял на до мной, как разозленная тень. Я взяла зомби за локоть. Он дернулся.
— Все хорошо. Все хорошо. Я тебе не буду делать больно.
Не буду делать больно. Он убил себя, чтобы ускользнуть. Но даже могила оказалась ненадежным убежищем. До этой ночи я могла бы сказать, что ни один аниматор не поднимет мертвого для подобной цели. Иногда оказывается, что мир хуже, чем ты о нем думаешь.
Мне пришлось оторвать руки зомби от лица и повернуть его к себе. Одного взгляда хватило. Темные глаза невероятно расширились и были полны страхом, бескрайним страхом. Изо рта бежала тонкая струйка слюны.
Я покачала головой и встала.
— Ты его сломал.
— Чертовски верно. Ни один проклятый зомби не смеет меня дурачить. Он будет отвечать.
Я резко повернулась и поглядела в разозленные глаза.
— Ты не понял? Ты сломал его сознание.
— У зомби нет сознания!
— Верно, нет. Все, что у них есть, и то очень ненадолго, — это память о том, кем они были. Если с ними хорошо обращаться, они могут сохранять личность неделю или дней десять, но этот… — Я показала на зомби и повернулась к Николаос. — Жестокое обращение ускоряет процесс. Шок разрушает память начисто.
— Что ты хочешь сказать, аниматор?