— Полагаете, что на нее можно будет повлиять?
— Попытайтесь. Она прислушивается к разумным доводам. А почему вы не поселились в гостинице, где она обычно любит останавливаться? Она обожает «Норфолк».
— В «Норфолке» не было свободных мест. Поскольку мы изменили маршрут, это уже не столь важно.
— Но вы поедете в «Маунт Кения Сафари Клаб»?
— Разумеется.
— А когда вы возвращаетесь?
— Через пару недель или чуть позже. Энджи хочет пробыть несколько дней в Нью-Йорке.
Син старался быть любезным:
— А что делать с японским участком? Бросаем это дело, или как?
— Ни в коем случае. Помурыжьте их немного, они хотят проглотить нас с потрохами, думаю, что и нам надо бы поживиться за их счет…
— Они поднимут цену.
— Посмотрим.
Я ожил, наконец-то я мог поговорить о работе, компания нуждалась во мне. Мне ужасно надоели дороги, жирафы, зебры и хотелось вернуться в Лос-Анджелес. Я был уверен в том, что нашел нужное решение. Энджи должна будет официально исчезнуть в Нью-Йорке. После официального срока траура я снова вернусь к работе. Я наслаждался любезностью Сина и уверил его в моем добром отношении, заверил его в моей преданности и дружбе.
Я положил трубку с глубоким вздохом облегчения. Энни принесла мне стакан воды.
— Великолепно, — сказала она — Даже я в это поверила.
— Это комплимент?
— Конечно, — ответила она, — Но скажи мне, а если твоя жена передумает, вернется в Лос-Анджелес и заявит Сину: «Вот и я. У меня для тебя есть новость: Эрик болтается по Африке с любовницей. Я хочу с ним развестись»?
— Этого не стоит опасаться. Давай поторопимся, надо ехать в больницу.
Я оделся, и мы спустились вниз. Холл отеля «Нью-Стэнли» был местом встреч деловых людей и туристов. Первые суетились здесь с папками для бумаг, вторые — с кинокамерами.
Энни попыталась заговорить про фонд Энджи.
— Ты не слишком много сказок рассказал врачу? Про эти миллионы в подарок… Если твоя жена придает такое большое значение этому путешествию и Африке, почему же она отправила тебя с какой-то неизвестной особой?
Я хотел избежать объяснений, я был слишком болен, а Энни слушала слишком внимательно.
— Я делаю все, что могу, чтобы спасти лицо, — сказал я — Но сейчас важно одно — я болен… Оставь меня в покое…
Перед отелем весь тротуар был забит прохожими, нас толкали голодные любопытные детишки, перед газетным киоском, где продавались издания со всего света, толпились люди. Портье вызвал для нас такси. Мы поехали по городу, водитель остановил машину перед павильоном, где находились лаборатории, занимавшиеся анализом крови и радиологическими исследованиями. Водитель согласился нас подождать, я был белым как полотно и выглядел тяжелобольным. К нам тут же подошла медсестра, предупрежденная врачом. Она отвела нас в лабораторию. Нас принял врач-кениец в белом халате. Он куда-то спешил, и Энни осторожно заметила: