Повернулся ключ в замочной скважине, кто-то вошел в квартиру.
Зажегся свет в коридоре, и я по одинокой тени поняла, что пришедший разувается. Вдруг он выпрямился и замер.
Скорее всего, мой подопечный в том, что касается курения, вел сравнительно здоровый образ жизни или просто курил сигареты другого сорта. Но меня это мало волновало: что бы ни предпринял Грейнджер, я была готова к встрече с ним.
Человек в коридоре не шевелился и, видимо, соображал, как ему умнее поступить в непонятной ситуации. Я всегда считала, что людям давать возможность думать вредно, поэтому одним прыжком соскочила с дивана и, держа в руке пистолет, выскочила в коридор.
Андрюша Никаноров стоял, держась за дверную ручку. Он явно собирался удрать, но ему не повезло: долго собирался.
Я показала ему пистолет и приветливо улыбнулась.
– Здравствуй, радость моя, – поприветствовала я его и помахала ему стволом, – ты куда это собрался? Гулять уже поздно, темно на улице.
– Привет! – ответил он, серьезно глядя на пистолет и не опуская руки от дверной ручки. – Ты что, из ментовки? С ордером?
– Увы, за ордером съездить не успела, – призналась я. – Но мы с тобой и без этих ненужных формальностей обойдемся, правда? Мы же практически свои люди уже, верно?
Я подмигнула оторопевшему Грейнджеру, лихорадочно пытавшемуся сообразить, кто я такая, что мне нужно и как ему самому вести себя, чтобы избежать неприятностей. Думать одновременно в трех направлениях – задача непростая, особенно для человека, который привык работать не головой, а другими частями тела. Но и я не давала ему времени на мыслительный процесс.
– Да ты проходи, присаживайся, а то устал, наверное, после выступления, все поджилки трясутся, – ласково проговорила я, помахивая пистолетом и приглашая Грейнджера в его же комнату.
– Не только, – сохраняя деревянное выражение лица, ответил Никаноров.
Я отступила на шаг назад и пропустила его в комнату. Он вошел, осмотрелся и, заметив разложенные на диване фотографии, уже по-другому взглянул на меня.
– Я все-таки хочу знать, кто вы такая? – неожиданно перешел на «вы» Грейнджер. Зауважал, наверное… – И зачем пистолет? – продолжал он. – Вы меня боитесь?
– Конечно! Кто же не испугается столь горячего мужчину! Ты сегодня показал себя таким могучим! Прямо настоящий самец! – откровенно издевалась я.
– Не понял! – Он еще раз огляделся и сделал шаг ко мне.
Я не пошевелилась. Пошевелился ствол моего пистолета. Теперь он смотрел прямо в лицо Никанорову.
– Ты сядь, Андрюша, и навостри ушки, а я в них буду говорить, – тихо произнесла я, – у меня нет желания изображать здесь скачки или реслинг. Еще при одном движении в мою сторону стреляю без предупреждения.