Алимхан заявился даже на пять минут раньше, чем обещал.
Не очень высокий, крепко сбитый брюнет со сросшимися на переносице густыми бровями, он казался существенно старше Ксении. Впрочем, кавказские мужчины рано взрослеют, и я бы не удивилась, узнав, что ему не больше двадцати пяти лет. Брюки его снизу были мокрыми, как и волосы, – он пришел без зонта, а дождь еще с ночи начал лить. Ботинки тоже были забрызганы, и он озабоченно покачал головой, взглянув на них. Я же отметила про себя, что ему, видимо, пришлось добираться ко мне не на машине, иначе он не успел бы так промокнуть и обляпаться.
У Алимхана не было той аристократической тонкости черт, придававшей особо изысканный вид его кузине, напротив, крупные черты давали ему даже налет некой простоты и грубоватости. Однако манеры его были очень вежливыми, а речь грамотной.
– Доброе утро, Евгения Максимовна, прошу принять мои извинения по поводу вашего беспокойства. Поверьте, только исключительные обстоятельства заставили меня потревожить ваш сон в столь ранний час.
– Да расслабьтесь, я уже два с половиной часа на ногах, – небрежно махнула я.
– И все же надеюсь, что хотя бы этот скромный букет несколько извинит мою бесцеремонность. – Рука Алимхана скользнула куда-то назад, затем ловко вынырнула из-за спины, и я увидела в ней зажатый букет кремовых роз. Алимхан настолько изящно скрывал их до этого момента, что, казалось, они были привязаны к его спине.
Алимхан вручил мне букет и учтиво склонился к моей ладони, запечатлевая на ней поцелуй. Признаться, я была приятно поражена. На первый взгляд грубоватая внешность Алимхана не предполагала подобного обращения. Но кто еще больше был переполнен приятными чувствами, так это, конечно, тетя Мила, которая наблюдала всю сцену из-за приоткрытой двери кухни. Разумеется, она не могла отказать себе в удовольствии поприсутствовать при столь значительной сцене. Тетя выплыла в коридор и встала возле меня с таким выражением на лице, словно она королева Великобритании.
– Доброе утро! – сказал Алимхан удивленно. – Прошу меня простить, если бы я знал, что Евгения Максимовна проживает с мамой, я бы, несомненно…
– Тетя, это тебе! – прервав его словесные излияния, сказала я и решительно всучила тете букет, после чего, потянув Алимхана за руку, провела его в свою комнату.
Тетя осталась стоять в уединении, не сумев справиться с непроизвольно открывшимся ртом.
– Я впечатлен вашей деликатностью, Евгения Максимовна! – восхищенно произнес Алимхан, когда дверь моей комнаты закрылась за нами. – Вы просто спасли положение и мою честь, переадресовав цветы своей тете, которую я поначалу принял за вашу маму.