–«Да проходи же ты дальше, чего встала?!» – снова забеспокоился Пирс, наблюдая за ее нерешительностью. – «Не вынуждай причинять тебе вред, малышка».
Девушка, еще раз оглянувшись по сторонам, пожала хрупкими плечами и через минуту скрылась в зарослях папоротника. Собака, высунув от усердия язык, рванула сквозь кусты следом за ней. Смахнув под широкополой панамой проступившую на лбу испарину, Пирс жестами приказал группе отступить подальше от тропы. Когда все полупригнувшись отошли на безопасное расстояние, он собрал всех вокруг себя. Покосившись на расхлябанного вида дойча по кличке Фашист, вечно нервирующего его своей жвачкой и шутками, принюхался. От того явно тянуло опиумом, запрещенного в армии под страхом ареста. Этот запах, как и запах табака ни с чем невозможно спутать. Неудивительно, что девушка всполошилась, ведь эту дрянь жуют исключительно инопланетники да еще речные пираты и контрабандисты.
Без замаха Пирс попал кулаком в челюсть дойча, завалившегося спиной на землю. Добавив несколько раз ему ногой под ребра, резко обернулся к Першину:
– Из-за этой сволочи чуть не порешили невинную душу, по ходу чуть не сорвав важную операцию. Ненавижу! – добавил Пирс, с ненавистью наблюдая за попытками дойча поднять на ноги. – Есть ли еще у кого желание пожевать эту дрянь? Не стесняйтесь.
Остальные бойцы угрюмо взирали на лежащего, на земле товарища. Все прекрасно понимали, что вот из-за таких мелочей как запах часто группы из ловцов сами становились дичью. Некурящий человек с острым нюхом мог легко учуять сигаретный и опиумный запах на расстоянии до тридцати метров, как бы фантастично это не звучало.
– Мы не можем отправить его в город. – Шепнул Першин, кивнув на залетчика. – У нас сейчас каждый ствол на счету. Дай мне чуток пообщаться наедине с Фашистом. Через пару минут он у меня станет шелковый. Не волнуйся, калечить не стану, а на теле не останется даже синяков.
– Разрешаю! – чуть подумав, согласился Пирс и отвернулся.
Першин, склонившись над штрафником, засунул ему в рот кусок коры. Обрабатывая его корпус и конечности кулаками и ребром ладони, он старался попасть по точкам наивысшей боли, но делал это профессионально, чтобы случайно не убить. Вылив воду из фляги на голову потерявшего сознание Фашиста, Першин привел его в чувства, только для того чтобы начать сначала. Так продолжалось некоторое время, пока Першин не решил, что с того достаточно.
– Еще раз увижу жующим, то перережу твою вонючую глотку, и ты тихо сдохнешь, истекая кровью под кустом. – Ласково пообещал сержант, вставая со своей безвольной жертвы. – Понял?