— Что ты сказала? — спрашиваю я, крепко прижав трубку обратно к уху.
— Я сказала, что мы очень мило поговорили. Она действительно тебя любит, Джо.
— Кто?
— Твоя девушка. Вечно я имена забываю. Там где-то была буква «с». Похоже, в начале.
— Может быть, Мелисса?
— Мелисса? Да, точно. Я помню, как сказала ей, что у нее очень красивое имя.
— Она приходила? — спрашиваю я, решив не упоминать, что в имени Мелисса целых два «с».
— Я только что это сказала. Джо, тебе надо бы уши прочистить.
— Она приходила вчера вечером?
— Джо, ты вообще слушаешь, что я говорю?
— Слушаю, мам, это важно. Что она сказала?
— Просто сказала, что беспокоится за тебя. И что она считает тебя очень хорошим человеком. Мне она понравилась, Джо. По-моему, она совершенно очаровательна.
Да уж. Ну, она бы не считала ее такой очаровательной, если бы знала, на что Мелисса способна. Зачем она встречалась с моей матерью? Просто, чтобы показать свою власть?
— Я понятия не имела, что с тобой работает такая очаровательная женщина, Джо.
— Наверное, мне просто повезло.
— Когда я ее снова увижу?
— Не знаю. Слушай, мам, мне пора.
— А ты знал, что ее брат голубой?
— Что?
— Она рассказала мне.
— Что?
— Что он голубой.
Понятия не имею, что она хочет этим сказать. Как будто зацепился кусок какого-то другого телефонного разговора, а может, все дело в неисправности линии.
— Мам, мне правда пора. Я тебе скоро перезвоню.
Ответа не дожидаюсь. На этот раз я вешаю трубку.
Подхожу к окну и смотрю на город. Мне хочется выпрыгнуть из окна и размазаться по тротуару. В голове моей всплывают картины моей матери и Уолта, но теперь это только тени. День угасает, и солнце уже плотно укрыто штормовыми тучами. Мало что случается в среду вечером. Мусорные машины катятся вверх и вниз по улице, подбирая мусор, оставленный владельцами магазинов. Я вытираю слезы, бегущие у меня по щекам, понятия не имея, почему я плачу.
Наконец я сосредотачиваюсь на той причине, по которой вообще тут оказался. Включаю в номере свет, после чего начинаю осваиваться на месте, делая все возможное, чтобы забыть о матери. Это просто уловка, но она срабатывает. Возвращаюсь в ванную, снова спускаю воду в унитазе и опрыскиваю все освежителем воздуха. Только эта уловка в конце концов приводит меня в бешенство. Она наводит меня на мысли о том, что ждет меня дома, вернее, что меня не ждет. Это все равно что быть женатым и купить календарь с девицами в купальниках. Мысли о моей маленькой квартирке без мини-бара и мягкой кровати чуть не доводят меня до слез.
Я иду в кухонную зону — или кухоньку, как сказал бы гей или сноб. Копаюсь в ящиках в попытке найти нож, который выглядел бы достаточно неприятно, чтобы проделать не менее неприятную работу. Нахожу его, иду с ним к кровати и изучаю его в свете прикроватной лампы. Лезвие не слишком длинное; оно длиннее, чем у фруктового ножа, но короче, чем обычно показывают в фильмах ужасов. Я покачиваю рукой вверх-вниз, ощущая вес ножа и его равновесие, изучая его особенности. За этот нож я не платил, и это первая вещь в этой гостинице, которая не выглядит жутко дорогой. Потребуется или нанести множество ударов, или очень метко прицелиться.