Чистильщик (Клив) - страница 2

Я опускаю газету и улыбаюсь.

Она смотрит на меня:

— Ты кто такой, мать твою?

2

Солнце висит в зените, слепя ей глаза, и под платьем у нее скатываются бусинки пота, смачивая ткань. Солнечный свет отражается от гранита надгробного камня, ей приходится щуриться, но она все равно не сводит взгляда с букв, выгравированных пять лет назад. От ярких бликов глаза слезятся — неважно, все равно они у нее всегда на мокром месте, когда она сюда приходит. Надо было захватить темные очки. Надо было надеть платье посветлее. Надо было что-то сделать, чтобы предотвратить его смерть.

Салли сжимает распятие, висящее у нее на шее, и оно сильно впивается ей в ладонь. Она уже не может вспомнить, когда в последний раз снимала его, и боится, что если она это сделает, то свернется в маленький комочек и будет плакать и плакать, целую вечность, и остаток своих дней проведет не в силах сделать ни единого движения. Это распятие было на ней в больнице, в тот момент, когда вошел врач и сообщил ее семье прискорбное известие. Она крепко держалась за него, когда ее усаживали на стул и со скорбными лицами сообщали то, что говорили бесчисленным другим семьям, знающим, что их родные умирают, но все еще цепляющимся за надежду. Оно было у ее сердца, когда она возила родителей в дом гражданской панихиды и сидела с директором за чаем, к которому никто так и не притронулся, листая блестящие страницы брошюры с гробами, пытаясь выбрать тот, который лучше всего подошел бы ее покойному брату. То же надо было проделать с костюмом. Даже у смерти теперь была какая-то мода. Костюмы в каталогах были сфотографированы на манекенах, потому что странно бы они смотрелись на беззаботных, пытающихся выглядеть сексапильно парнях, с ослепительной улыбкой до ушей.

И с тех пор она носит это распятие каждый день и руководствуется им, пытаясь помнить, что Мартин теперь в лучшем мире, а жизнь не такая уж мрачная штука.

Она смотрела на могилу минут сорок, не в силах оторвать взгляд. Тени от растущих поблизости дубов потихоньку вытягивались. Время от времени северо-восточный ветер отрывал от веток желуди и бросал их на надгробный камень, и щелчки напоминали звук ломающихся пальцев. Кладбище раскинулось пышным зеленым ковром, тут и там прорезанным цементными дорожками; в данный момент было практически безлюдно, за исключением нескольких людей, стоящих над надгробными плитами, каждый со своей трагедией на лице. Она думает о том, не бывает ли тут днем больше народу, нет ли у кладбища часа пик. Не хотелось верить, что одни люди умирают, а другие о них забывают. Недалеко на машине-газонокосилке какой-то мужчина лавировал между могилами, выкручивая руль так, будто эта была гоночная машина; наверное, ему не терпелось поскорее закончить работу и убраться отсюда. Звук мотора доносится до нее как будто издалека. Когда-нибудь и этого мужчину, ухаживающего за кладбищем, тут похоронят. И кто тогда будет косить газоны?