Он услышал, как она сняла трубку и ответила:
— Это что, шутка?
Михаил взял трубку и с изумлением услышал знакомый голос президента Горбачева, хвалившего его за службу Советскому Союзу. Он помог спасти жизнь человеку, игравшему большую роль в развитии дипломатических связей между СССР и Соединенными Штатами.
— Я предоставлю вам по праву заслуженный длительный отпуск до полного выздоровления, — продолжал президент, — а также постоянную должность в посольстве в Вашингтоне, если захотите.
Михаил в полном замешательстве повесил трубку. Как все изменилось! Ему даже не нужно становиться невозвращенцем.
— Михаил, — дрожащим голосом прошептала Орхидея. — Тебе придется… Я хочу сказать… ты не должен возвращаться в Россию?
— Я остаюсь, — хрипло ответил он. — Я хочу заняться бизнесом, связанным с ночными клубами… местом под названием «Орхидеи».
Несколько дней спустя Эдгар и Пичис в своих апартаментах в отеле «Пьер» читали газеты о новом идущем с аншлагом на Бродвее мюзикле «Доктор Живаго» и потрясающе интересную статью Джоу Донована в журнале «Пипл», фотография которого была помешена на обложке.
Эдгар, выразительно жестикулируя, разговаривал по телефону со своим юристом, а Пичис листала толстый выпуск «Нью-Йорк таймс».
Здесь была помещена статья о недавнем назначении Роберта Ловелла послом в Советский Союз.
— Сделка с клубом состоялась, — с улыбкой сказал Эдгар, повесив трубку. — И мы получим его на тридцать тысяч дешевле, чем я намеревался заплатить. На следующей неделе мы встретимся, чтобы подписать бумаги, и запустим дело.
— О Эдгар! — воскликнула Пичис, уронив газету. — Это просто замечательно! Ты так добр к ней. Орхидее действительно необходимо что-то подобное…
— Дорогая, это не благотворительность. Наша рыжеволосая дочь — прирожденный антрепренер. У нее такие идеи насчет этого клуба! Он станет самым модным местом, помяни мои слова. И принесет немало денег. Вспомни ее недавний успех, — с гордостью добавил Эдгар.
— Я всегда знала, что она талантливая, — с любовью сказала Пичис.
Валентина и Кит все еще спали в ее квартире, на полу перед кроватью в беспорядке валялась их одежда. Здесь же лежал непрочитанный номер «Нью-Йорк пост».
— Вэл, — пробормотал Кит, его глаза были закрыты, когда он пошевелился, лениво проводя рукой по шелковистой коже Валентины.
— Обними меня, — прошептала она, поднимаясь из глубин сладкого сна.
— Я не только буду обнимать тебя, я буду любить тебя… вечно. Так долго, сколько длится вечность.
— Очень долго, надеюсь, — пробормотала она, заключая его в объятия.
Голубые Орхидеи больше не грустят.