Володька чуть слюной не захлебнулся, до того аппетитно, до того вкусно это выглядело – честно, мама никогда так стильно и эффектно не накрывала на стол! – но чего-то все же не хватало…
Вина! Конечно!
– Может быть, вы хотите выпить? – спросил он робко.
– Отлично! – Она потерла руки. – Достань бокалы.
Володька начал было осторожно вытягивать из шкафчика хрупкие хрустальные бокалы на тонких ножках, но гостья фыркнула:
– Какая пошлость! Вон те толстые стаканы достань. И штопор, где штопор?
Она была какая-то немыслимо проворная. Володька еще голову в ее сторону поворачивал, а она уже и штопор нашла, и открыла бутылку «Одесского десертного», и налила им обоим по полстакана, и, критически оглядев стол, начала было садиться, но спохватилась:
– Слушай, а дверь-то мы не закрыли. А там же мой чемодан. Не дай бог, сунется кто-то и стащит! Второй раз его потеряю – ну, я этого просто не переживу!
И она расхохоталась. У Володьки от этого смеха мурашки по коже пошли. Он покорно бросился в прихожую, чувствуя, как дрожат его руки. Мыслей не было ни одной.
Запер дверь, вернулся. Она сидела, вновь красиво переплетя свои немыслимые ноги, и Володька аж споткнулся в дверях, но все же смог дойти до своей табуретки, и сел, и взял стакан, и заглянул искательно в ее зеленые глаза, и спросил наконец-то:
– А вас как зовут?
– Меня? – Она вскинула брови, как бы задумавшись, потом ответила: – Ама.
– Амалия, что ли? – восхищенно вздохнул Володька.
– Тоже можно, – махнула она рукой. – Вообще-то, Ама – по-испански «госпожа».
– Красивое имя… Никогда не слышал, чтобы кого-то так звали.
– А вот меня – зовут. Потому что я – госпожа и хозяйка своей жизни. А теперь, когда я нашла чемодан, – и не только своей!
Володька непонимающе оглянулся в прихожую, где стоял ее чемодан. Что за тайны?.. Интересно, откроет ли ему свои тайны эта Ама, которая называет его Чико, что значит – мальчик. А Чика, выходит, – девочка? Ишь ты… по-испански говорит, и сама вся такая… истинная госпожа! А он… правильно, мальчишка он для нее, всего-навсего мальчишка…
– Ну давай, – нетерпеливо сказала Ама. – За знакомство. – Отпила большой глоток. – Ну, пей! Ой, какая колбаска симпатичная, есть хочется – сил нет!
Володька выпил вино залпом и накинулся на еду. Ама тоже ела, да с таким аппетитом, что, даже если бы Володька и не был голоден, ему захотелось бы есть. Очень быстро они смолотили сначала все, что лежало на блюде, и осушили бутылку. «Одесское десертное» под брынзу и колбасу летело мелкой птахою, вкуснющее оно было до умопомрачения и вовсе не такое уж приторное, каким запомнилось Володьке по Одессе: теперь в нем появился некий приятнейший кисловатый оттенок. «Наверное, это в разлив оно казалось таким приторным», – подумал Володька и потянулся налить еще по стакану, но вино, оказывается, кончилось.