– Или он не придумывал.
– Или… – Я покрутила в руках пачку сигарет. – Будешь? Лови.
Затянуться у него вышло не с первого раза. Руки дрожали – и это оказалось заметно даже с подоконника. А зажигалка у мужа шикарная – почти идеальная копия пистолета. Сам купил или подарил кто?
Ив бросил зажигалку обратно в ящик стола.
– Маш, ни в одну другую версию это не укладывается. Я пытался. Блин, уже трое суток пытаюсь!
– Да… Но тогда выходит, что дальше можно не рыпаться. – Я достала из сумочки револьвер, задумчиво крутанула барабан. Красивая штука… Смерть не бывает красивой, а вот ее помощники – очень даже.
– Маруська…
– Говоришь, игра заведомо нечестная? Значит, самым разумным будет просто не садиться играть с шулерами.
– Поздно. Сейчас любой твой ход будет по Его правилам.
– И в самом деле… Черт! И этой возможности не осталось.
Не то чтобы я хотела умереть. Не хотелось жить, понимая, что уже бессмысленно. Интересно, каково священнику обнаружить, что оказался недостоин царствия небесного? Я припомнила речь патриарха. Живой. Патриарх в отличие от папы не считается безгрешным. А кстати, были хоть какие-то новости из Ватикана? Не помню, а сейчас уже не проверить. С концом Интернета закончилась и эра информации, добываемой парой кликов. Впрочем, где-то, наверное, Сеть сохранилась – она ведь и разрабатывалась под подобные катаклизмы. Только на кой ляд она теперь? Ну, буду я знать, что случилось с папой, – как это изменит лично мою жизнь?
– Dies illa, dies irae, calamitatis et miseriae, dies magna et amara valde[53]… Ты не помнишь, как там дальше было?
– Не помню. В устах женщины, называющей себя атеисткой, звучит почти кощунством.
Я пожала плечами.
– По правде говоря, инопланетяне с излучателями нравились мне больше. С ними теоретически можно пободаться. Как там у Уэллса? Ветрянка – и finita la comedia[54].
– Ветрянка у Бредбери в «Марсианских хрониках», – мягко поправил Ив. – В «Войне миров» Уэллса корь.
– Да, точно. А так… я даже не знаю, что теперь. И для чего.
– Я тоже не знаю… Подвинься.
Он уселся на подоконнике – я развернулась, прислонилась к мужу плечом. Объятья так себе, но все-таки мы друг у друга пока есть. Несмотря ни на что.
– Маш… я не могу уйти. Не могу все бросить.
Я подняла на него взгляд.
– Даже если вокруг конец света – я не могу уйти. Прости. Слишком много я тут оставил. Я провожу тебя до родителей, а сам вернусь, хорошо?
– Зачем?
– Это мой город. Моя больница. И я никому это не отдам. Никому, понимаешь?
– Ну вот и нашлось «для чего», – усмехнулась я.
– Я знаю, что идиот.
Я снова прислонилась к его плечу, ничего не ответив.