— Нет, действительно нет.
Сбитая с толку, она не стала больше задерживаться и пошла наверх, чтобы ложиться спать. К ее великому изумлению, Брюс остался читать в кабинете. У нее было достаточно времени, чтобы выплакать все свои слезы, прежде чем она услышала пару часов спустя, как он поднимается по лестнице.
Она больше не узнавала своего мужа: то он выглядел сухим и поглощенным своими мыслями, то вообще не показывался на глаза. И по правде говоря, она еще никогда не видела его так мало.
Она боялась, как бы какое-нибудь жуткое недоразумение не встало между ними, но не смела начать разговор, чувствуя, что рискует еще больше обострить ситуацию.
Вместе с тем по вечерам он всегда дожидался, пока она закончит со всеми своими делами в импровизированной мастерской, чтобы поужинать в ее компании. Внешне трапеза проходила нормально. Правда, он не разговаривал много, как бы обремененный какими-то невысказанными проблемами. Его молчание все сильнее и сильнее давило на молодую женщину.
Что сказать? Спросить его? Он только невнятно ответит. Настаивать? Это тотчас же приведет их на скользкий путь. В данный момент лучше было бы никак не реагировать и принять это плохое настроение за то, чем оно, наверное, и было — проходящим эпизодом.
Тем не менее через несколько дней Черил было куда сложнее подавлять свою нервозность, к тому же впервые после свадьбы Брюс целую неделю не притрагивался к ней, ложась в постель, и тотчас же засыпал, как будто ее вообще не существовало.
Она не знала, что и думать, готовая на все, боясь лишь причинить боль Брюсу: не стало бы лекарство хуже самой болезни? Поверит ли ей муж, когда она будет утверждать, что ей не в чем себя упрекнуть, хотя она молчала все одиннадцать лет, хотя почти два месяца скрывала от него, кем был для нее Стефен?
С другой стороны, если хоть что-то его зацепило, могла ли она оставлять его со своими сомнениями? Он, безусловно, не заслуживал этого. Черил кляла себя за то, что вовлекла его в подобную ситуацию.
В этот вечер она вернулась позже обычного, так как посетила «Тиффани», чтобы оставить свои восковые модели. К своему большому удивлению, она тем не менее не застала Брюса дома.
— Он звонил, чтобы предупредить о своей задержке? — спросила она госпожу Тревор.
— Нет. Я ничего не знаю.
— Досадно, потому что мне не хотелось бы, чтобы вы возвращались к себе слишком поздно. Я сама отвезу вас в «понтиаке».
— О, не беспокойтесь за меня, сударыня. Я еще могу подождать.
— Спасибо, но вы и так испытываете столько неудобств из-за нас. Дети смогут побыть десяток минут одни.