Мной, признаться, овладело искушение. Я уже видел эту картину: вот она сидит здесь с горящими глазами, готовая сражаться за каждый лот до последнего, а когда пыль сражения осядет, выйдет отсюда с доброй дюжиной книг по искусству и собранием сочинений Бальзака в кожаном переплете…
— Мне очень жаль, — нехотя пробормотал я. — Но сегодня у нас только по приглашениям, честное слово! В следующий раз я обязательно включу вас в список пригашенных, идет?
Этого хватило, чтобы ее выпроводить. Я обернулся к своим гостям и только собрался что-то сказать, как вдруг Маугли поймал мой взгляд и подмигнул. Я подошел к двери, отпер ее и впустил Тиглата Расмолиана.
Сегодня на нем был просторный плащ с поясом, из-под ворота виднелась сорочка, цвет которой можно было бы описать как «оттенок хурмы» или «розовато-тыквенный» — в зависимости от того, по какому из почтовых каталогов вы выписываете одежду. На голове красовалась все та же соломенная шляпа-панама, но готов поклясться, этот пижон сменил перышко под лентой на новое, в тон его сорочке.
— Мистер Роденбарр, — сказал он, улыбаясь, и переступил через порог. И тут вдруг увидел мужчину в белом костюме и пятна румянца на его щеках стали еще ярче. — Царнов! — воскликнул он. — Ах, славянская мразь! Вонючая жирная свинья!..
Царнов приподнял брови, что, по всей видимости, далось ему не без труда, учитывая их внушительные размеры.
— Расмолиан… — прошипел он, вкладывая в это имя максимум злобы и презрения. — Ассирийский выродок! Незаконнорожденный левантийский карлик!
— Но почему ты здесь, Царнов? — Расмолиан обернулся ко мне: — Как это он оказался здесь?
— Каждый может оказаться где угодно, — ответил я.
Однако это не произвело на него впечатления.
— Меня не предупредили, что он будет здесь, — сказал он. — И мне это совсем не нравится.
— Зато я, напротив, в полном восторге и счастлив видеть тебя, Тиглат. Лично я расцениваю твое мерзкое присутствие здесь как факт весьма утешительный. Ибо он означает, что ты хотя бы находишься у нас на глазах, а не плетешь где-нибудь свои несусветные козни.
Они обменялись кинжальными взглядами, а то и ятаганными. Рука Расмолиана скользнула в карман плаща, юный Уилфред, сидевший напротив, повторил движение и сунул руку во внутренний карман куртки на теплой подкладке.
— Джентльмены! — взмолился я. — Прошу вас!..
Я увидел, как Кэролайн озирается по сторонам, словно ища, где можно укрыться, когда начнется стрельба. Маугли, стоявший рядом с ней, высказывал меньше беспокойства. Может, от искушенности — человек, ведущий бродячий образ жизни, ночуя в пустующих зданиях, навидался видов. А может, решил, это два библиофила сцепились из-за какой-нибудь уникальной, напечатанной на пергаменте книжки позапрошлого века, и подумал, что Уилфред полез в карман за сигаретой, а Расмолиан — за носовым платком.