Мы сидели на кухне за овальным столом светлого дерева и снова пили кофе. Раз уж я рассказал ему о Хобермане, почему бы не выложить и все остальное?
— Разве только, — продолжил Уикс свою мысль, — он считал, что тело никогда не найдут.
— Ну, проглядеть такое трудно, — заметил я. — Судя по тому, что лежал он, как я слышал, ровно посередине комнаты.
— И заливал кровью ковер.
— Верно.
— И нацарапал сокращенный вариант своего имени на атташе-кейсе.
— Да.
— Интересно, что именно на вашем атташе-кейсе. Хотя лично для него в тот момент было, думаю, все равно на чем писать. Наверное, то была единственная вещь, подвернувшаяся ему под руку. Но меня больше занимает другое. Что заставило убийцу действовать столь импульсивно?
— Не понял?
— Ну представьте, что я Кэндлмас, — предложил он. — А вы — Кэппи Хоберман, и я собираюсь вас убить. Вряд ли я в таком случае стану выхватывать нож и набрасываться на вас прямо посреди собственной гостиной. Но совсем другое дело, если никакого убийства не планировалось. Допустим, мотив к убийству возник неожиданно, внезапно, а заодно подвернулось и средство его осуществить. Допустим, что и время тоже играет очень существенную роль. Удобно или неудобно, ловко или неловко, но ждать я просто не могу.
— Но Хоберман побывал здесь, — сказал я.
— Да, пробыл минут десять, максимум пятнадцать.
— И уйдя, направился, по всей видимости, прямиком на Семьдесят шестую. Ведь именно туда я должен был доставить портфель, вот он и хотел оказаться там к моему приходу.
— Но еще до вашего прихода Кэндлмас с ним разделался. Возможно для того, чтобы не делиться с ним добычей, хотя самой добычи в его распоряжении еще не было. — Он взмахнул рукой, словно отметая это предположение. — Нет, ломать головы над мотивом нам пока ни к чему. Ясно одно: он возник внезапно и требовал быстрых действий, и Кэндлмасу пришлось сделать то, что он куда охотнее сделал бы в другом месте и в другое время. И он вонзил нож в человека в собственной квартире, да к тому же еще зная, что вы можете вернуться с минуты на минуту.
— И оставил его там.
— Да, оставил, дав возможность нацарапать одно-единственное последнее слово, столь же загадочное, как след поселения колонистов на острове Роанок. Знаете, наверное, они полностью исчезли, и единственным свидетельством того, что некогда остров был обитаем, стало слово «Кроатоан», вырезанное на стволе дерева. Никто до сих пор так и не смог понять, что оно означает и куда подевались все эти люди. Так и здесь. Что хотел сказать Кэппи этим самым «Кэфоб» или «Кэпхоб» и почему Кэндлмас дал ему возможность написать это слово?