Что кто-то у нее есть, я, конечно, догадывался. Да, было неприятно, но не смертельно, и выяснять отношения не было ни малейшего желания, тем более и сам не безгрешен. По большому счету меня это устраивало, ну а если сама уйдет — скатертью дорога, переживать не буду. Тем более детей у нас не было, да и прожили мы вместе всего три года. Нет, конечно, что совсем переживать не буду, это я себе врал. Чувствовал — буду. Возможно, сильно. Но чтобы ТАК!
Оказывается, я ее любил. Что-то оборвалось в душе вместе с захлопнувшейся дверью. Холод сжал сердце, и навалилась тоска… Даже не так: ТОСКА! Я медленно сполз на пол. «Господи, почему же так плохо?» Я все знал, ни на что не надеялся, даже ждал этого! Думал, наступит облегчение после освобождения от вынужденной и тягостной для обоих близости. Не наступило. Я запил. Впервые в жизни.
* * *
Дни замелькали быстро-быстро. Утром хреново: разлепляешь глаза, идешь к ближайшей недопитой бутылке, наливаешь, пьешь, не чувствуя вкуса, сдерживаешь тошноту, занюхиваешь вялым соленым огурцом или вообще чем придется, садишься и ждешь. Мыслей — никаких, в душе голодная пустота, требующая заполнения, и ты пьешь, пьешь и пьешь, пока не проваливаешься в забытье, которое только с натяжкой можно назвать сном. Скорее кома, постепенно переходящая в кошмарное пробуждение…
Телефоны достали. Сначала брал трубку городского, что-то вякал, посылал куда подальше не помню кого, потом надоело — выдернул. Сотовый сдох сам. К компу даже не подходил. Только телик постоянно молол, перебивал, так сказать, ночные кошмары. Про работу даже не вспоминал.
Однажды раздался звонок в дверь. Я как раз был в стадии умеренного опохмеления, поэтому открывать пошел смело. Оказался Ромка — коллега и дружок по совместным походам по девочкам и прочим злачным местам. Помню, с ним было весело.
— Привет, старик! Ты чего это… — Тут он запнулся, втянул носом воздух. Сморщился и внимательно посмотрел на меня. — Ну и рожа у тебя, Шарапов! Хоть бы форточку открыл. — Он опять поводил носом. Подмигнул. — Таки я правильно понимаю, что тут наливают всем страждущим? — Иногда Ромка пытался пародировать одесский акцент. — Твоя не возражает? Или лежит под кроватью хладным трупом, с посиневшим от удивления лицом? Или вместе горькую потребляете? Да пропусти ты меня!
Он решительно отодвинул меня в сторону и вошел в квартиру.
— Разуваться, как я понимаю, не обязательно?
Я молча кивнул, выходя, наконец, из ступора.
— Проходи на кухню. И вытри ноги… — Тут я поискал глазами что-нибудь подходящее. Нашел половик: — Вон об ту тряпку.