– Как я тебя
понимаю, – тихо засмеялась настоятельница, когда Надежда почти со слезами поведала
ей о глухой стене непонимания со стороны родителей, родной сестры, всех близкий
друзей, узнавших о намерении поселиться в монастыре. – Я прошла через все это:
насмешки, ухмылки, разные пересуды. Чего только не наслушалась в свой адрес! И
эгоистка, и сумасшедшая, и слабохарактерная, и такая, и сякая. Мир наполняется
мирским, а монах стремится наполниться духовным, поэтому мы действительно не от
мира сего, люди недуховные нас не понимают и даже не стараются понять. Они
смотрят на нас как на больных людей, сумасшедших или же просто неудачников по
жизни. Не сложилась судьба – и айда в монастырь доживать свои годочки. Как
будто монастырь – это дом престарелых. Поспрашивай матушку Нектарию, она тебе
расскажет, как ее хотели в психиатрической больнице оставить. Она трудилась там
известным врачом, а оставить хотели как неизлечимо больного пациента. Когда
души человека коснется нечто большее, чем мир и все, что в мире, тогда человек
и начинает тянуться к этому высшему, становясь для мира чуждым.
– Матушка, а вас
это «нечто» тоже коснулось? – тихо спросила Надежда.
– А тебя не
коснулось? Нет? – та ласково обняла ее. – Зачем ты рвешься сюда, а не хочешь остаться
там, где тебя воспитали и вырастили? Не девушка, а одно загляденье: и
образование, и языки знает, и заграницей бывала, и папа с мамой известные люди.
А главное – молодая, красивая. Женихи, небось, проходу не дают, сватаются
наперебой…
– Да ну их, женихов
этих, – с улыбкой отмахнулась Надежда. – Да и все остальное тоже. Меня не туда,
а оттуда тянет, я чужая для них, дикая, странная. Тоже не от мира сего.
– И что за чудеса
такие? – игуменья не спускала с Надежды ласкового взгляда. – Никого не тянет, а
бедную девочку – такую умницу, такую образованную, из такой интеллигентной
семьи – тянет. И не в клуб модный, не на танцы с такими же молодыми ребятами.
– Матушка, –
Надежда умоляюще взглянула на игуменью, – не хочу я всего этого. Хоть вы не
смейтесь надо мной, и так горько. Я почему-то чувствую, что меня не просто
кто-то зовет из этого мира, а кто-то вымаливает. Разве такое не бывает?
– Бывает. Почему
нет? Ведь мы не знаем, кем были наши предки. Может, среди них были люди высокой
духовной жизни. Вот и молятся за нас, вымаливают, просят Бога, чтобы и мы
поднялись на их высоту духовности, а может и выше. У Бога мертвых нет – у Него
живы все, кто стал Божьим. А кто душою мертв, кто не чувствует Бога – те и есть
настоящие мертвецы. Ходят, веселятся, плодятся, даже полезные дела делают – а
мертвецы.