– Сейчас, девочка
моя, сейчас… Еще чуть-чуть… Помоги мне, расслабься до конца… Мы совершим с
тобой полет… очень сладкий… ты узнаешь то, что никогда не знала… тебе понравится…
и ты будешь каждый вечер приходить ко мне и просить… и будешь со мной всю ночь…
наслаждаться… рядом…
Надежда была уже на
грани полной потери контроля над собой, отдаваясь во власть этих охвативших ее
пьянящих ласок, скольжений ладоней по спине, сладострастного шепота, не в силах
сопротивляться, бороться.
– Господи, помилуй!
– она вскрикнула и последним усилием воли выдернула себя из этого состояния,
вскочила с кушетки и, поправляя на ходу задранную одежду, быстро прошла к
двери.
– Зачем ты так?.. –
прошептала она, еще ошеломленная всем, что сейчас произошло и еще больше
испуганная тем, что могло произойти.
– Зачем ты?.. Я
ведь поверила тебе…
И, заплакав, быстро
возвратилась к себе.
Ангелина же не
испытывала никаких угрызений совести. Напротив, неудача еще больше обозлила ее
против Надежды.
– Итак, первый тайм
мы уже отыграли, – процедила она сквозь зубы, выключая видеокамеру. – Будем
считать, 1:0 в твою пользу. Посмотрим, кто кому забьет следующий гол. Решающий.
Игра продолжается.
И, даже не
раздевшись, снова зарылась под одеялом, со злостью задув тлеющий огонек лампады
у святой иконы.
Скоро Ангелине
представился скоро новый случай отомстить Надежде за свою неудачу. Пришла
пятница, и по уставу монастырская трапеза была очень скромной. На обед
приготовили нехитрую похлебку и кашу с грибами, Ангелину же поставили разносить
все это в тарелочках на подносах и расставлять на длинном столе, где за
трапезой собирались все: и монахини, и послушницы. Каждая из них знала свое
место, поэтому никакой суеты не было.
«Ну, вот и все», –
Ангелина незаметно подсыпала в тарелочку с кашей содержимое предусмотрительно
взятого с собой пакетика и поставила ее на место, где должна была сесть
Надежда. Никто из насельниц не догадывался, что произошло в тот вечер. Ангелина
тоже не подавала вида, что чувствовала за собой вину, лишь обронив в полголоса,
встретив в коридоре Надежду: «Прости, ты все не так поняла».
Сестры заходили в
трапезную – кто из храма, кто с работ по хозяйству. Ждали игуменью, и когда та
тоже зашла в трапезную, все запели уставное «Отче наш». Ангелина все так же
продолжала сновать вдоль стола, расставляя тарелочки с хлебом, овощами, графины
с широким горлышком, наполненные отваром из монастырских сухофруктов.
– Надежды не видно,
– окинув взглядом всех, кто сидел за столом, отметила игуменья. – Ничего не
случилось? Где она?