Любовь Петровна
села рядом, обняла мужа, а тот, уткнувшись в ее руки, заплакал, как ребенок.
– Господь не
оставит, Пашенька, – она гладила мужа, желая его хоть немного успокоить, – ни
нас не оставит, ни детей наших. И мы их наказывали, когда те шалили, а потом
все равно жалели. Так и Господь: коль нужно наказать, вразумить – вразумит, но
не оставит, не бросит.
– Как мне ее жалко,
нашу девочку, – прошептал Смагин, – но я ничем не могу ей помочь. Ничем…
Любочка, я тоже молился Богу, чтобы Он помог нам, простил нас. Может, я не та
так молился, как нужно, но молился от всего сердца. Но Он меня не услышал. Или
не захотел услышать. Или же Он просто неумолим…
В дверях появился
взволнованный Выкван. Любовь Петровна махнула ему рукой, чтобы он вышел и не
беспокоил Смагина, но тот оставался на месте.
– Что еще? – Павел
Степанович вытер слезы и поднялся. – Сам, вижу, не смог во всем разобраться,
снова мне идти под пули этих писак.
– Хозяин, – Смагин
еще никогда не видел своего помощника таким взволнованным, – мне кажется,
нашлось то самое звено, которое замкнуло всю цепь. У нас теперь есть все доказательства
того, что ваша дочь Вера невиновна в трагедии.
Смагин замер, а
потом рванулся к Выквану, схватил его за плечи и начал трясти:
– Что?! Что ты
сказал? Невиновна?! Повтори!
– Да, – Выкван
обнял Смагина, теперь разрыдавшегося у него на груди, – Вера невиновна! И этому
есть неопровержимые доказательства. Заходи, Андрей!
Перед Смагиным
появился парень лет тридцати: небритый, взлохмаченный, в потрепанных джинсах,
такой же видавшей виды куртке, из-под которой выглядывала давно нестиранная футболка
с непонятной эмблемой.
– Кого ты привел? –
Смагин, еще не в силах прийти в себя, кивнул на гостя. – Бомжа или того самого
журналюгу? Что все это значит?
– Я и есть тот
самый журналюга и бомж: два в одном лице, – ответил тот, спокойно глядя на
Смагина.
– Погоди, – Выкван,
к еще большему изумлению Смагина, обнял гостя и подвел его ближе к Павлу
Степановичу. – Андрей является прямым свидетелем всего, что произошло в тот
роковой вечер. Единственным свидетелем! Он оказался на том самом месте еще
раньше репортеров. Он все видел, как все было на самом деле! Вера действительно
невиновна! Ее подставили!
– Ничего не пойму!
Предположим, этот человек, – он кивнул в сторону Андрея, – был на месте
происшествия и все видел. Да только кто, какой суд ему поверит? На него лишь посмотрят
– и суду все ясно.
Андрей кротко стоял
перед Смагиным, ничем не оправдываясь и стыдясь своего убогого вида.