Мое плечо будто само собой надавило на бочку. Потом я не мог вспомнить, сознательно ли сделал это или нет. Но тяжелая бочка подалась на удивление легко, заскрежетала, расставаясь с дощатым настилом балкона, и полетела вниз.
Раздался удар, треск, еще какой-то звук, но я не смотрел на ассирийца до тех пор, пока все не стихло. Потом я взглянул вниз, спрыгнул с балкона и подошел к лежащему человеку. Его багряная накидка по краям была раскрашена золотистым узором, длинные черные волосы выбивались из-за конусовидного шлема, борода выглядела тщательно завитой, а внизу была перехвачена широкой лентой. Ассириец дышал, но был без сознания, большая ссадина шла через его левую кисть. Я не думал, что задержусь, разглядывая поверженного врага, но тем не менее растерянно стоял над ним. Тому была простая причина: мне уже приходилось встречать этого человека.
Думаю, что у многих было состояние, когда наталкиваешься на что-то знакомое, но не можешь вспомнить, где это видел. Состояние очень неприятное - оно мучает почти любого, требуя ясности, и чем значимей предмет, тем сильнее мучения. Мои мучения начались, когда я разглядывал ассирийца. Мне казалось, что я задержался у тела на полчаса или даже на час, хотя, наверное, прошло всего несколько секунд. Я так и не смог вспомнить, зато твердо решил, что видел ассирийца не в Лиме и уж конечно не в старом городе, а на Земле и это было очень давно. Где же обитают древние воины-ассирийцы на Земле, спросите вы. Это - хороший вопрос, на который я не знал ответа.
Мне удалось вернуться по улочке немного назад - остальных преследователей не было слышно. Я свернул еще в одну улочку, потом еще в одну и наконец оказался в самом настоящем переулке. Излишне говорить, как осторожно я выглядывал из-за угла: мушкет способен оставить чересчур большую дыру в моем усталом теле. То ли конкистадор с зулусом ждали меня в другом месте, то ли готовили очередной сюрприз, но горизонт был чист.
Я крался к ратуше как белая рысь по черному распаханному полю: ежесекундно оглядываясь, выверяя каждый шаг и путая пыльные следы. Это заняло раза в три больше времени, чем самая неспешная ходьба, но дело того стоило: я никого не встретил. Лишь когда уже подходил к лестнице и полуоткрытым черным железным дверям, услышал вдалеке какой-то шум, однако не стал даже оглядываться: шмыгнул в двери и быстро закрыл их за собой на массивную щеколду. Я был спасен.
Холл ратуши оказался почему-то черным. Точнее, черными были лишь стены, но на них висели картины в золоченых рамах, горели свечи в подсвечниках, и все это уменьшало мрачность помещения. На картинах было множество изображений львов, даже верхушки подсвечников были в форме львиных голов. С потолка свисала стеклянная или хрустальная огромная люстра: я видел такие разве что в музеях. Под ногами был темно-синий ковер, мягкий и упругий.