— Простите! — Он схватил Ребекку за рукав. — Я не позволю вам… вы просто туда не пойдете.
Ребекка почувствовала, как кто-то взял ее за рукав — и словно земля разверзлась под ее ногами. В памяти всплыла фигура пастора Весы Ларссона. Однако вместо человеческой на плечах его сидела собачья голова, покрытая бурой шерстью. Черные глаза осуждающе смотрели на Ребекку. У пастора были дети. И собаки, которые не умеют плакать.
— Чего ты хочешь от меня? — спросила его Ребекка.
Поодаль она увидела пастора Томаса Сёредберга, который доставал из колодца мертвых младенцев. Он поднимал их одного за другим, кого за пятку, кого за ножку или бедро. Голые белые младенцы распухли от колодезной воды. Пастор бросал их в кучу, которая быстро росла.
Ребекка оглянулась и тут же встретилась глазами со своей матерью. Она стояла рядом, такая же опрятная и элегантная, как всегда.
— Ты так ничего и не поняла, — сказала она дочери. — Знала бы ты, что наделала!
Анна-Мария Мелла нашла в доме ковер, которым собиралась накрыть сына Ларса-Гуннара. Неизвестно, как к этому отнесутся криминалисты. Надо еще установить заграждение, пока здесь не собрался весь поселок с журналистами во главе. И еще этот дождь! Анна-Мария распоряжалась насчет заграждения и тащила по двору ковер, а сама думала о Роберте. Она представляла себе, как будет плакать в его объятиях сегодня вечером, отдыхая после ужасного дня, в котором было слишком много крови и бессмысленной жестокости.
Внезапно она услышала голос Томми Рантакюрё.
— Я больше не могу держать ее! — кричал он.
Ребекка Мартинссон вырывалась у него из рук, отчаянно размахивая кулаками. Наконец она освободилась и побежала к реке. Стольнакке и Ульссон устремились следом. Не успела Анна-Мария глазом моргнуть — как Свен-Эрик почти догнал Ребекку, а Фред отстал от него всего на какой-нибудь шаг. Еще секунда — и девушка, словно змея, извивалась в руках инспектора Стольнакке.
— Вот так! — громко повторял он. — Вот так!
Томми Рантакюрё зажимал нос ладонью, из-под которой бежала струйка крови. У Анны-Марии в кармане всегда лежали одноразовые бумажные платочки: на случай, если потребуется вытереть Густаву нос или рот после мороженого. Она протянула платочек Томми.
— Повали ее на землю! — закричал Фред Ульссон. — Здесь не обойтись без наручников.
— Какие еще, к черту, наручники! — сердито ответил Свен-Эрик. — Где «скорая»?!
Последняя реплика была обращена к Анне-Марин. Та пожала плечами.
Теперь Фред Ульссон и Свен-Эрик держали Ребекку за руки с двух сторон, а она, стоя между ними на коленях, отчаянно вырывалась.