При других обстоятельствах я бы отказался — от недоверия, что на меня вдруг нежданно-негаданно свалилась такая удача. Но стеклянный шарик, который в эту минуту прокатился по моей салфетке, заставил меня изменить решение. Я поймал его и с улыбкой протянул Стану. На этот раз он не сразу вставил его в глазницу. Вначале он решительно повернулся ко мне в профиль. Сквозь темный колодец с розовыми краями я заглянул в его башку. И увидел в ней только хорошее.
Мои ночи снова стали бессонными. Они состояли из отрезков коридора, холла и наружной двери, которые были видны на телеэкранах, расположенных над стойкой. За стойкой сидел я в качестве администратора и ночного портье. Я был в костюме и со стрижкой. Это было немного странно.
Однажды появилась стильная интеллигентная пара, оба обеспеченные и слегка навеселе, — они вдвоем подошли ко мне. Женщина перегнулась через стойку и, хихикая, попросила ключ от номера, тем временем мужчина, ухмыляясь и с выражением немого удивления на лице, поглаживал ее зад. Да здравствуют внебрачные связи! Завтра утром к ним, разумеется, снова вернутся сомнения и угрызения, но хотя бы сейчас им хорошо. Кто ночью спит, тому не понять, чем свет отличается от тьмы. Кто ночью спит, тот меньше боится дня, и это тоже правда! Я вручил им ключ от их временного рая со словами: «Спокойной ночи?» Они заметили в моей интонации вопрос и в ответ что-то пробормотали. На одном из экранчиков я видел, как они весело шагают по коридору. Она никак не могла попасть ключом в замочную скважину. Он попытался сделать стойку на руках, но вовремя сообразил, что после своих двадцати изрядно потолстел. Он сам открыл дверь и расстегнул на ней лифчик.
Больше в эту первую ночь ничего примечательного, можно сказать, не произошло. Хрустальная люстра начинала тихонько раскачиваться из стороны в сторону, если я очень долго на нее смотрел. В четверть пятого на мой письменный стол села крупная ночная бабочка. Этот мотылек, похоже, упорно не желал лететь на свет, в отличие от своих собратьев, которые разбиваются насмерть об уличные фонари или сгорают в пламени свечи. Данный мотылек косил под смятую бежевую бумажку. Я прикрыл его ладонью и, взяв двумя пальцами, собирался выбросить в мусорное ведро. В этот момент он сильно затрепетал, давая понять, что он живой. Я посадил его на свою левую ладонь и стал ждать, когда он улетит. Бабочка не шевелилась, позволяя себя разглядывать. Меня весьма удивили ее размеры и странные крылья, похожие на зазубренные очистки карандаша с красной обводкой грифеля. Я поднес насекомое ближе к глазам и не мог отделаться от ощущения, что оно на меня смотрит. Я улыбнулся мотыльку и почувствовал себя полнейшим идиотом. Если появление ночного мотылька подарило мне иллюзию встречи с другом, это могло свидетельствовать лишь о том, что мое одиночество стало непомерным. Я снова посадил его на письменный стол и уставился на экраны.