Я твердо решила ей не верить. Медсестра отдернула занавеску со словами: «Ну вот мы и снова чистенькие». Она как-то странно причесала Ольгу. Я опять пересела на Ольгину кровать, и мне даже показалось, что в ее заинтересованных глазах мелькнуло узнавание.
Она достала из ящика пакетик сластей и стала сосредоточенно раскладывать их в длинный ряд. Сунула в рот первую красную жевательную конфету и сказала, что теперь моя очередь. Мы с ней по очереди брали конфеты, пока не дошли до самой последней. Набив рты, мы улыбались друг другу. После того как мы все их доели и счистили с зубов налипшие кусочки, Ольга больно ущипнула меня за щеку.
— Ну вот и всё, — дружески сказала она.
Затем повернулась на бок и заснула.
Расстроенная, я вышла из палаты в коридор и села в лифт. На лужайке перед больницей из моего желудка выкатился наружу твердый, шершавый шар глюкозы. Мне было больно.
Себя-то я нашла и до отвращения находила вновь и вновь, поэтому с каждым днем испытывала все большую потребность найти Бенуа. Для начала я продала свое имущество: мебель, книги, одежду. Доставала кипы своих залежавшихся воспоминаний, упакованные в пластиковые пакеты и картонные коробки, и выставляла их за дверь на улицу. Дневники, которые я когда-то зачем-то вела, письма с признаниями в любви от молодых людей, которые теперь носили своих дочек на плечах, мои первые молочные зубы, талисманы усопших. Когда мы что-то в жизни отпускаем, это создает иллюзию будущего, в основе которой лежит стремление взлететь. В результате наше прошлое в самый неподходящий момент падает с неба нам на голову. Ничто бесследно не проходит. Впрочем, необходимость генеральной уборки от этого не меньше. Мы выбрасываем вещи, и от этого высвобождается пространство, пусть даже воображаемое.
Новые жильцы сыскались без труда. Хорошие люди — видно с первого взгляда. Мои стены облегченно вздохнули, когда я наконец покинула их с одной-единственной сумкой через плечо. Взяла в спутники только свое тело, которое за несколько секунд до того осознало, что теперь оно мое единственное утешение. Наши тела обожают, когда на них возлагают такого рода ответственность. Со слабой плотью ничто не сравнится. Тела не лгут, они знают, что такое мороз по коже, твердые соски, волосы дыбом на затылке и дрожащие пальцы. Они делаются влажными или сухими, а то вдруг размякают. Они хотят, чтобы их кусали, брали, имели. Завоевывали, наполняли. Мое тело подсказало мне, что пора немного передохнуть, что, пока я буду вести поиски, оно примет на себя бразды правления и постарается все мне компенсировать. Иными словами: отступив всего на шаг от моего прежнего «я», я невероятно возбудилась.