– Говорит, что нельзя.
– Глядя на нее, понимаешь, что у этой дамы свои жизненные приоритеты, – кивнула Джина. – Интересно, что думает по этому поводу ее спутник?
– Он, кажется, согласен с ней.
– И его не унижает такая постановка вопроса?
– Нет. Он тоже считает, что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным… Извините, есть такая поговорка. На самом деле здесь собрались люди, которые убеждены в том, что деньги дают им право на все. Жить как им хочется, покупать самых красивых женщин, получать от жизни все, что они могут и хотят взять.
– Меня всегда поражают эти новые русские нувориши, – призналась Джина.
Лайза разносила обед пассажирам. Когда она подошла к Ишлинскому, он снова взял ее руку в свою.
– Вы удивительно красивы, Лайза, – сказал он. – Неужели вы оставите нас в Найроби и сразу улетите?
– Да, – улыбнулась она, – у нас следующий рейс из Додомы в Йоханнесбург. Уже сегодня вечером.
– Очень жаль… – Он сжал ей руку. Сидевшая рядом Евгения дремала.
– Мне тоже жаль, – сказала Лайза. – Будете что-нибудь пить?
– Нет. У вас там в конце салона кабинет?
– Да. Для работы.
– Такой удобный самолет…
– Очень, – согласилась она.
– Вы мне его покажете? – Он еще раз сжал ей руку.
– Идемте, – улыбнулась Лайза.
Он легко поднялся и пошел следом за ней.
– Интересно, какая погода сегодня в Найроби, – поинтересовался Араксманян. – Антон, вы не узнавали?
– Узнал, конечно, – ответил Вермишев, – плюс двадцать восемь. Немного жарковато, но в целом нормально.
– Хорошая погода для Африки, – рассудительно произнес Араксманян. – Вот когда бывает за сорок, это плохо.
– Тебе должно быть хорошо и при сорока, – заметил Стригун, – ты ведь южный человек. Должен легче переносить жару, чем мы, северные люди.
– Я всю жизнь жил в Москве, – ответил Араксманян, – мои родители туда переехали, когда мне было только восемь лет. И я привык скорее к московскому климату, чем к южному. Ты помнишь, когда мы с тобой летали в Шанхай, ты еще удивлялся, как я сильно потею и плохо переношу жару.
– Конечно, помню, – улыбнулся Стригун, – как я мог забыть нашу поездку…
Дронго поднялся, прошел в конец самолета, вошел в кабинет. За столом сидела вторая стюардесса. Увидев пассажира, она поднялась и спросила:
– Вам что-нибудь принести?
– Нет. Я хочу пройти в туалет, помыть руки, – пояснил он.
– Лучше идите в другой, – предложила она, отводя глаза, – мы закрыли второй туалет. Там, кажется, есть проблемы.
Дронго задумчиво посмотрел на дверь, которая вела в секцию бортового питания. Взглянул на чуть покрасневшую стюардессу. Оттуда отчетливо слышались стоны женщины. Очевидно, второй туалет был занят удалившейся туда парой. Стюардесса опустила голову.