Гуров позвонил Лукьянову в одиннадцать часов вечера. Михаил Александрович находился в городской квартире и был сильно пьян. Он ничего не понимал и, судя по всему, пребывал в весьма подавленном состоянии. Двум оперативникам приказали дежурить у его дверей на лестничной клетке, а еще одна бригада принялась обследовать чердаки и нежилые здания, откуда мог бы теоретически стрелять снайпер.
С Горобцом было все сложнее. Он уехал из офиса, мобильный телефон не отвечал, дома его не было. Переполошив жену Горобца и разыскав его помощницу, оперативники выявили еще несколько человек, через которых можно было бы установить местонахождение предпринимателя. Но никто из них не имел представления, где он в данный момент мог находиться.
Интуиция полковника Гурова уже не шептала, а кричала ему в ухо об опасности. Он приказал оповестить ДПС с приказом во что бы то ни стало задержать машину Горобца вместе с владельцем. Следом пришло сообщение, что час назад данная машина задерживалась в районе Белорусского вокзала. На гражданина Горобца был составлен протокол за парковку в неустановленном месте, после чего он уехал по Ленинградскому проспекту в направлении Тушина.
Гуров выехал в район предполагаемого местонахождения предпринимателя. Патрульные машины ДПС и ППС начали планомерное обследование прилегающих территорий и дворов. К двум часам ночи пришло сообщение, что машина Горобца найдена на Тимирязевской около парка сельскохозяйственной академии, заперта и стоит на сигнализации. Гуров приказал наблюдать и поехал самым коротким путем по Дмитровскому шоссе.
Шуму и суеты было много. И эта суета милиции могла броситься в глаза киллеру и напугать его. Гуров выругался самыми грязными словами, которые только знал. Вот оно, раздвоение личности, которое его частенько посещало в сложные моменты и которое его одолевало сейчас. С одной стороны, он не должен допустить, чтобы свершилось преступление. Если они спугнут киллера, то преступления не будет. Но это только пока, потому что киллер найдет другой способ и другой момент. Прекратить суету означало дать киллеру шанс попробовать убить намеченную жертву, в данном случае Горобца. А это давало возможность задержать самого киллера. Но ведь тогда человека, пусть и мошенника, придется использовать как приманку. А значит, рисковать его жизнью. Есть ли у Гурова такое право? И по закону, и по совести такого права у него не было. Гуров был готов отдать приказ всем милицейским машинам убираться с Тимирязевской улицы, но кто прикроет самого Горобца? Идиот, ругал себя Гуров, куда сам сорвался? Надо было сидеть в управлении и руководить операцией!