– Эй, кто там? – закричал сыщик. – Это Гуров!
– Живы, Лев Иванович? – ответил голос капитана Сорокина.
– Быстро внутрь! Все на крышу снимать тело, двое снизу принимать. Он может быть ранен и все еще вооружен.
Теперь пострадавшие. Сыщик вылез из эркера, подошел к двери номера, толкнул. Дверь, конечно же, оказалась запертой. Пришлось барабанить кулаком. Можно с разбегу высадить плечом, но есть риск получить стулом по голове от перепуганной девицы. Или у Горобца окажется пистолет, который он успел выхватить. Тогда можно нарваться и на пулю.
– Горобец! Открывайте! Это милиция!
Визг в номере поутих, но с улицы послышались звуки автомобильных моторов и кваканье милицейской сирены.
– Есть там кто, отзовитесь! – продолжал барабанить и кричать в дверь Гуров. – Опасности нет, это милиция, открывайте, черт возьми!
Наконец дважды щелкнул замок, и дверь медленно открылась. В проеме показалась женская фигура с прижатой к груди скомканной простыней. На белой ткани явно виднелись темные пятна.
– Там… там…
– Вы целы? – схватил Гуров девушку за плечи.
Она была цела, но в жутком шоке. Запах алкоголя разил за версту – видать, любовники прилично выпили. Гуров оттолкнул девушку и бросился в номер. Миновав холл, он увидел открытую дверь в спальню. Оттуда слышался стон человека. За спиной затопали ноги вбегающих оперативников.
Когда спустя двадцать минут Гуров сидел в холле злополучного номера, а в опустевшей спальне работали криминалисты, в дверь влетел Крячко.
– Цел, ковбой? – тут же спросил Стас и, поняв, что все в порядке, уже спокойно уселся во второе кресло.
– Как там? – Гуров устало кивнул головой в сторону улицы.
– Сейчас Никита поднимется, расскажет, – махнул рукой Крячко. – Вот сколько уже лет тебя знаю, а не перестаю удивляться.
– Чему? – спросил Гуров и, откинувшись головой на спинку кресла, закрыл глаза.
– Сначала удивлялся твоей интуиции, – немного раздраженно ответил Стас, – но это профессия, опыт, талант. А вот чему я до сих пор не устаю удивляться, так это тому, что ты этой своей интуицией не особенно рационально пользуешься. Все просчитал, понял, что покушение вот-вот состоится. Но чего бы тебе на полчасика пораньше все не организовать, а самому не сидеть бы в кабинете и не руководить? Почему тебя самого несет в самую гущу?
– Хреновая у меня интуиция, – не открывая глаз, ответил Гуров. – Начинаю все понимать в самый последний момент, когда уже ничего изменить нельзя. Вот и остается только стрелять. К сожалению, на поражение…
– Ясное дело, – примирительно сказал Крячко, – когда стреляют в людей, милиционеру не дано право думать, как облегчить свою работу. Естественно, ты стрелял на поражение.