— Поменьше. Стало холодней…
— Тепло вернулось.
— Это не совсем то тепло…
— Эта чертова стрельба в Хисингене… Как его зовут? Буландер? Мы его посадим когда-нибудь? Мне не нравится, что он исчез…
— Ты сам все прекрасно знаешь, Стуре.
— Знаю, конечно… Это я так, для красного словца. Но этим надо заниматься. Мне известно, конечно, что у тебя там творится… но мы не должны мириться с гангстерскими играми на городских площадях. Гангстеры!
— Мы же в Швеции.
— Я о том и говорю. Чуждый элемент в нашей стране.
— Они здесь уже давно.
— Им что, Дании мало? Это же датский феномен. Или сконский.
— Американский.
— У датчан еще хуже, некоторые города просто воют от этих разборок — с одной стороны «ангелы», с другой «бандидос». Ольборг, например… Они затеяли стрельбу на вокзале. Представляешь? На железнодорожном вокзале!
— Да… я слышал.
— Что происходит, парень?
Меллерстрём встретил его на пороге комнаты для заседаний. Он был возбужден. Новые очки… Вроде новые, раньше он не приглядывался. Похожи на экран компьютера… Вообще вся физиономия Янне похожа на экран компьютера.
— Сальгренска… Они разыскивали родных ребенка, — сказал он. — В октябре семьдесят второго года. Точная дата неизвестна.
Винтер представил себе Ангелу в белом халате у постели забинтованного больного.
— Родных?
— Родных девочки. Она пришла в приемный покой одна. Непонятно, каким образом.
— Пришла?
— В приемный покой. Или куда-то еще, где было открыто.
— В Сальгренска?
— Да… С ребенком было что-то серьезное, и…
— Значит, это была Хелена, — сказал Винтер. Меллерстрёму явно не понравилось, что его прервали.
— Да, — обиженно буркнул он.
— Что случилось?
— Они пытались найти ее родственников или тех, кто знает ребенка…
— …и никого не нашли.
На лице Меллерстрёма опять промелькнуло разочарование.
— Нет. Не нашли.
— Все то же самое… Я просто провожу параллели. Не обижайся.
— Поначалу не нашли. В конце концов ее опознали соседи из Фролунды.
— И тогда узнали имя?
— Да. Хелена Делльмар.
— Делльмар?
— Она жила с матерью в квартире во Фролунде. Делльмар.
— Но мать не дала о себе знать?
— Нет.
— А где она сейчас?
— Не знаю. И похоже, никому не известно.
Винтер держал копию в руках. Отпечатки пальцев двух Хелен — пятилетней и почти тридцатилетней. Он вспомнил детский анекдот про музей, где хранятся два черепа Александра Македонского — один, когда герою было восемнадцать, а другой — когда ему исполнилось двадцать шесть. Особенно четким был детский отпечаток. Наверное, ручки вспотели.
— Значит, нашли в кармане платья, лежавшего в ящике в подвале… — сказал Рингмар. — А в больницу она поступила в этом же платье?