Разин, отправившийся в Черкасский городок, вел себя независимо и открыто перечил старшине. На войсковом круге натравленное им казачество расправилось с царским посланцем, жильцом Герасимом Евдокимовым, которого атаман объявил боярским лазутчиком. «Владей своим войском, а я буду владеть своим», — якобы пригрозил Степан Тимофеевич Корниле Яковлеву, вздумавшему упрекнуть его в самоуправстве. Конечно, подобными поступками и заявлениями Разин решительно обрывал нити, которые связывали его с домовитым казачеством. Он шел безоглядно, напролом, как прирожденный лидер. Но он мог себе позволить это: за ним были безоговорочно преданное, послушное голутвенное войско и образ удачливого вождя. Немало и сочувствующих вокруг: на Дону и Хопре «во многих городках казаки, которые одинакие и голутвенные люди, Стеньке с товарыщи гораздо ради, что они пришли на Дон».
Однако если сила атамана опиралась на вольницу, то и вольница, в свою очередь, диктовала атаману свои условия. Было бы напрасно представлять их в форме какой-то четкой социальной программы. Здесь несколько иное: собравшееся близ Кагальницкого городка войско требовало постоянного движения. Продолжительная остановка, неподвижность были для него равносильны гибели. Но для самого движения требовались вполне ясные, объединяющие всех цели.
Эта внутренняя логика развития была вполне по сердцу динамичному Разину. Он — само движение. Но куда идти? Долгое время в Москве ломали голову о намерениях вольницы: было лишь известно, что атаман приказывает казакам быть наготове, но «какая у него мысль, про то и казаки немного сведают». Ближе к весне картина стала проясняться. В апреле на кругу сторонники атамана отмалчивались, когда заговорили о походе на Азов. Зато возликовали, когда сказано было про Волгу. Разин уточнил, оборонив «программную фразу»: он идет не только для «шарпанья» торговых караванов, но и для того, чтобы «с бояры повидатца»!
В мае Разин с пятитысячным отрядом вновь объявился на Волге. Первым большим успехом стало взятие Царицына. Гарнизон города почти не сопротивлялся. Лишь воевода Т. Тургенев с немногими людьми, укрывшись в башне, стоял до последнего. Разин сам повел казаков на штурм и кончил жаркое дело. На следующий день Тургенева прокололи копьем и утопили.
Следом настала очередь тысячного отряда стрельцов под началом головы И. Лопатина. Ни о чем не подозревая, они шли сверху на помощь низовым воеводам. Разин подстерег отряд севернее Царицына и в одночасье покончил с ним. Половина стрельцов была перебита, остальные посажены на струги гребцами, под присмотр казаков.